Александр Козлов - Флотский юмор в квадрате

Вызвал к себе нерадивого лейтенанта командир и говорит: «Голованов, когда уже ты станешь человеком?» А лейтенант ему дерзко отвечает: «Я-то человек, товарищ командир! Не в пример некоторым!

– На кого ты намекаешь? – одергивает лейтенанта командир.

– Есть тут у нас отдельные начальники… – не унимается лейтенант.

– Да пошел ты!.. – не выдерживает командир, употребляя запретный оборот речи.

Лейтенант уходит. И как выясняется – с концами! Целую неделю его безуспешно ищут и комендатура, и милиция, и сам командир. Только на восьмой день приходит телеграмма от лейтенанта в адрес командира. Телеграмма следующего содержания: «Следую том направлении, куда указали Тчк. Доехал Москвы Тчк. Куда следовать дальше Вопрос».

Причем телеграмма, как водится, без обратного адреса… «Вот и посылай этих лейтенантов, – думает командир, – вечно они дорогу перепутают!»

Дежурный по кораблю лейтенант Капустин, едва не опоздав в назначенное расписанием время дать команду на спуск флага, влетает в рубку дежурного и, включая по ошибке не ту фишку корабельной трансляции («Каюта СПК» вместо «Верхняя палуба»), командует, таким образом, в каюту старпома:

– Встать к борту!

…Через некоторое время из каюты опешивший старпом грубо отвечает:

– Стою у переборки. Что дальше?

– Флаг и гюйс спустить! – автоматически произносит лейтенант, совершая тем самым еще одну роковую ошибку.

Старпом, выдержав паузу, зычно командует:

– Лейтенант, дежурство сдать. Повязку тоже! Месяц – без берега!..

Анекдот о том, «как старпома лейтенант к переборке поставил», неделю не сходил с уст местных остряков. Ну а потом жизнь взяла свое: появились новые опусы, новые «решительные лейтенанты» – и про этого лейтенанта забыли.

Но осталась… и долго еще будет жить эта почти что достоверная история.

Командир машинной группы лейтенант Яшин, производя ночной обход по кораблю, заглянул на свой объект: румпельное отделение. «Чистота, порядок, все АСИ (аварийно-спасательное имущество) на местах, даже огнетушитель – с биркой!» – отметил про себя молодой тщеславный офицер. Ах! Ну как же это: на бирке под датами зарядки и проверки огнетушителя не стоит его подпись. «Немедленно устраню!» – решил он. Взял – и расписался…

Вызывает лейтенанта утром к себе командир и объявляет: «У Вас, Яшин, ночью в кладовке румпельного отделения произошла пьянка! Матросы обпились брагой! Причем эта брага настаивалась в огнетушителях!..»

– Как же это могло случиться… – думает лейтенант.

– Но самое страшное не это, – прерывает его мысли убийственным, холодным тоном командир, – вот посмотрите на их объяснительные!

Берет лейтенант в руки объяснительные матросов и читает: «…лейтенант Яшин лично разрешил нам заварить брагу, утвердив дату ее заварки!»

– Это ваша подпись? – показывает командир Яшину злополучную бирку с огнетушителя румпельного отделения. На бирке черным по белому написано: «Дата заварки – 8 февраля 1995 г». И подпись: «Лейтенант Яшин».

– Моя, – обречено соглашается молодой офицер, – виноват!..

В обеденный перерыв провинившиеся матросы пудовыми ломиками «рисовали весну» на причале, очищая его от метрового льда. А мороз на улице подстать февралю – градусов двадцать! Старшим над ними был лейтенант Яшин… Вместе «брагу заварили» – вместе и расхлебывать!

Командир дивизиона движения атомной подводной лодки Миша Марцинков получил последнюю норму ежемесячного «спиртового довольствия». Длительный поход подходил к концу. И тут, как всегда первым, «подкатывает» к нему его групман Саша Ширшотов.

– Михаил Владимирович, – говорит он, – неплохо бы и контактики в пульте управления ГЭУ (главной энергетической установки) протереть.

– Знаю я какие ты контактики протираешь! – легко парировал его неубедительные доводы ушлый комдив.

– Прошлая выдача чем закончилась? – укоризненно вопрошает комдив Миша.

– Ну а чем? – заранее оправдывается групман Саня.

– Чем? Чем? Пьянкой! – напоминает Михаил.

– Да разве это пьянка?! – возражает Александр.

– Не будет тебе шила, – подводит итог сказанному принципиальный комдив.

– Не имеешь права!

– Имею, имею!

– Я буду жаловаться командиру!

– Жалуйся хоть Министру Обороны.

На том и разошлись.

Злопамятный групман затаил обиду на комдива. Решил во что бы то ни стало ему отомстить за сорванный отдых в кругу друзей. На следующий день заходит утром после завтрака комдив в Пост Управления, а за пультом – групман Саша Ширшотов с затянутой на шее петлей, выкатив язык и вытаращив глаза, висит живым укором комдивовской принципиальности. Испуганный Марцинков выбегает из поста, бежит по кораблю с воплем: «Саня Ширшот повесился!» Добегает в Центральный Пост, докладывает о случившемся командиру. А в это самое время абсолютно здоровый Саша Ширшотов слазит со стула, оставшегося незамеченным, снимает муляжную веревку и спокойненько садится с журнальчиком за пульт. Все командование лодки во главе с замполитом через некоторое время врывается, набивается в тесное помещение поста управления. А там за пультом сидит умиротворенный групман и, не обращая внимания ни на кого, читает журнал. Вдруг как бы неожиданно замечает изумленного командира, вскакивает с места, командует «Смирно» и громко представляется. Командир недоуменно смотрит на Марцинкова. Ошарашенный комдив невразумительно произносит, обращаясь не то к групману, не то к командиру:

– Саня! Ведь ты же повесился!?

На что Саня Ширшотов невозмутимо отвечает:

– Во, дает! «Шило» все забрал. Нажрался. Вот «глюки» и начались! Делиться надо!

– Это он о чем? – не врубается командир.

– Ну, Ширшот, погоди! – прямо как в одноименном мультфильме восклицает Марцинков и докладывает командиру:

– Виноват, товарищ командир! Не поделился. Тьфу ты, не разобрался.

И добавляет, обращаясь уже к групману:

– Я тебя сам сегодня на том месте повешу!

– Не имеешь права!..

Командир не долго разбирался. Он наказал обоих. А все «шило» впредь получал на электромеханическую боевую часть сам командир боевой части. Вывод: делиться все-таки надо.

Какие только справки не рождаются в корабельных канцеляриях простого делопроизводства. Кроме номерных, строгих по форме и содержанию, есть еще так называемые «произвольной формы». В этой самой произвольной форме такое можно нарисовать – и ведь заверят же. Старпом спросит лишь, не глядя на справку:

– Это не для получения денег?

– Нет-нет! – замашешь руками ты.

– А, ну тогда ладно, – пламенно дыхнув на печать устойчивым вчерашним перегаром, скажет старпом.