Михаил Левитин - Возлюби ближнего!

Отдав цветы, Наврозов скинул пальто и покосился на соседнюю дверь.

— Квартира у вас не коммунальная? — тревожно спросил он и, получив отрицательный ответ, достал из бокового кармана складную распялку и повесил пальто.

Когда Наврозов узнал от Лели, что муж ее сводной сестры медик, он очень обрадовался.

— Медицина, — сказал он, блаженно щуря изрядно выцветшие, когда-то, видимо, очень красивые глаза. — Что может быть величественней медицины! Помню, покойный Мечников Илья Ильич как-то, повстречавшись с Бехтеревым, рассказал ему такой случай…

Какой именно случай рассказал Мечников Бехтереву, Леля так и не узнала. Вошла мама, и гость, прервав рассказ, почтительно встал, прищелкнул каблуками и отрекомендовался:

— Наврозов Анатолий Филимоныч, адмирал в отставке. Тот самый, о котором поется в песенке: «Жил на свете капитан, он объездил много стран…» Рад познакомиться с очаровательной мамашей не менее очаровательной дочери.

Мать Лели с плохо скрываемым восторгом выслушала комплимент, окинула гостя доброжелательным взглядом и, радушно улыбаясь, спросила:

— Надеюсь, не откажетесь почаевничать вместе с нами?

— Не смею отказаться, — откашливаясь, ответил гость. — Чай — напиток божественный. Особенно если в нем есть цветок. В свое время в России были три знаменитые фирмы — Высоцкого, Перлова и Савина. Я лично предпочитал чай «царскую розу» — покойного Высоцкого Николая Константиныча. Какой аромат! Какой колер! Пьешь, знаете ли, и все больше пить хочется. Теперь уж, понятно, таких чаев нет.

Засыпая заварку, Лелина мама слабо возразила:

— Не скажите… Индийский высшего сорта тоже неплохой… Правда, до Высоцкого ему далеко, но аромат приличный. Вы, простите…

— Анатолий Филимонович, — тихо подсказала Леля.

— Вы, простите, Анатолий Филимонович, как пьете, с сахаром или конфетами?

— Видите ли, — ответил гость, — покойный Елисеев однажды в разговоре с купцом Щукиным справедливо заметил, что чай только тогда и приятен, когда его пьешь с сахаром.

Наврозов выпил три стакана крепкого чая, после чего откинулся на спинку кресла и, мечтательно уставившись на Лелю, сказал нараспев:

— Сижу я у вас и чувствую себя так, будто нахожусь в этом доме давным-давно. Вы и не представляете, как мне, человеку, избороздившему все моря и океаны и ныне пришвартовавшемуся к тихой пенсионной гавани, как мне, можно сказать одинокому старику, приятно очутиться в таком милом семейном обществе!

Просидев чуть ли не до полуночи и рассказав добрую дюжину всяких забавных историй, Анатолий Филимонович уделил немало времени и фактам из собственной биографии.

Он успел поведать, что, выйдя в отставку и вскоре похоронив супругу, он, будучи бездетным, страшно тяготится своим одиночеством.

Когда Леля перед уходом гостя попыталась вернуть уплаченный им в троллейбусе рубль, Анатолий Филимонович даже возмутился:

— Вы меня обижаете, Елена Георгиевна, просто обижаете, — сердито заявил он и положил рубль на стол. — Я счастлив, что случай доставил мне радость познакомиться с вашей дочерью, — произнес он не без волнения, целуя ручку Лелиной маме. — Я глубоко признателен вам за чудесный прием, и, надеюсь, вы не откажете мне и в дальнейшем в возможности посетить сию прекрасную обитель!

С тех пор Анатолий Филимонович являлся к Леле регулярно каждую субботу.

Приходил он по-прежнему с цветами и всегда такой же тщательно отглаженный, вежливый, бодрый и разговорчивый. Сидел он подолгу и заметно веселел, когда предлагали угощение.

Не было такого блюда, от которого бы он отказался. Если предлагали винегрет, он, причмокнув языком и полузакрыв глаза, говорил так сладко и нежно, словно восхищался прелестями первой красавицы в мире:

— Винегрет! Божественное блюдо! Особенно с майонезом! Недаром супруга покойного Репина Ильи Ефимовича, отрицая мясные блюда, предпочитала вкусный вегетарианский винегрет! Вы только не затрудняйтесь, — умолял он хозяйку дома. — Я сам положу себе чуть-чуть…

Увлекаясь, гость, как бы не заметив, накладывал полную тарелку, а на предложенную прибавку отвечал молниеносным согласием, чем очень льстил Лелиной маме, считавшей себя незаурядной кулинаркой.

О «Лелином старике», как прозвала Наврозова одна злоязычная дальняя родственница, говорили разное. Его терпеливо выслушивали, не перебивали, но как кандидата в женихи не одобряли. Одна только Лелина мама не скрывала своего восхищения:

— Ну, Елена Георгиевна, тебе, голуба, просто повезло, — сказала она однажды. — Кажется, мы наконец нашли подходящего человека. Именно такой муж тебе и нужен. Слов нет, Анатолий Филимонович в летах, но это даже хорошо. Ты будешь его лебединой песней, и он сделает для тебя все, что ты потребуешь. Ну, а что касается любви, то прежде всего надо хорошо устроить свою жизнь, а там видно будет!

Впервые за всю свою жизнь Леля попыталась было что-то возразить, но мама и слушать ничего не захотела.

Сославшись на неудачно сложившуюся брачную жизнь одной из Лелиных подруг и заметив, что это не произвело на дочь нужного впечатления, мама прибегла к последнему и наверняка действующему средству. Она схватилась за сердце, закатила глаза и, крикнув: «Вызывай врача — у меня инфаркт!» — упала в мягкое кресло.

Но врача вызывать не пришлось. Как только Леля сказала: «Мамочка, я согласна», — «больная» поднялась с кресла и, обнимая Лелю, шепотом произнесла:

— Давно бы так, девочка! Слушай всегда маму, и ты никогда в этом не раскаешься! По теперешним временам такой жених, как Анатолий Филимонович, редкость, и упускать его нельзя ни в коем случае!

Буквально на другой день после этой сцены Леля, придя от портнихи, узнала, что в ее отсутствие был Анатолий Филимонович и долго беседовал с мамой о ее, Лелином, будущем.

— Завтра, дорогая Елена Георгиевна, — торжественно объявила мама, — завтра он сделает тебе официальное предложение. Церковной свадьбы не будет. Он хотя и в отставке, но не хочет лишних разговоров. Зарегистрируетесь в загсе и будете жить на нашей зимней даче. Анатолий Филимонович недели за две хочет привести ее в порядок, купит «Москвича» и пристроит гараж. Городскую квартиру он отремонтирует тоже, а взамен ее получит от министерства квартиру в многоэтажном доме.

На другой день Анатолий Филимонович все это самолично повторил Леле.

Помолвку скрепили ужином для небольшого круга близких людей. По такому случаю из Тамбова прибыла даже Леля номер один — дородная, широкоплечая, веселая женщина со своим супругом — сухоньким, коротконогим старичком.

В тот же день Лелина мама побывала вместе с новым зятем у нотариуса и переписала на его имя дачу.