Игорь Иртеньев - Зеленый портфель (из журнала Юность 1989 год)

И дома одна морока. Отец интеллигентное лицо изобразит и попрекает: «Металлист с медного лба начинается!» Да что с него взять, он же специалист по памятникам деревянного зодчества, которые хоть все спали — ржавого гвоздя не найдешь! Правда, матери со стиркой полегче: фланелькой одежду мою натрет-начистит — на месяц хватает.

А однажды проснулся — о ужас! — нет моих шмоток. Оказывается, брат-октябренок с друзьями их в школу отнес, и его класс по металлолому сразу на первое место вышел. После этого я себе одежонку по ниточке собирал, точнее, по винтику, по гаечке. Как тут металл в голосе не появится — хоть паровозом гуди!

Кстати, помните, в городе перебои с минералкой были? Так это мы прочитали на этикетке, что в ней железо есть, и давай изнутри «железнеть»! В бутылке железа-то миллиграммы всего, так что пили остервенело месяца два, пока один из нас бурым не стал. Врачи определили— ржавчиной покрылся! Вот так мы страдаем!

А любовь? Есть у меня симпатия— Люська— сплошная нержавейка, на фоне которой даже «форд» тускнеет. Бывало, вечером под балконом стоим, момент наступит для поцелуя, только приблизишься — скрежет такой сумасшедший начинается, что ее мамаша тут же на балкон выскакивает и советы дает: «Вы бы хоть солидолом намазались!» Во-обще-то родители у нее отсталые, закомплексованные. Пришел на день рождения, Люське в подарок дефицитнейшую двухпудовку — хасть на стол, мамаша— брык в обморок, а у папаши прическа мигом, как у меня, дыбом сделалась.

И за рубежом, как ни странно, нам покоя нет. Сосед перед круизом долго наряжался — колокольчиков-бубенчиков дополнительно навешал, чтобы перед «загранкой» лицом в жесть не ударить. Ну, сошел он с группой как-то на остров, а тамошнее племя — к нему в ноги. Посчитали, что это боги нового шамана им назначили. Сосед, разумеется, довольным весь день ходил, подношения принимал, а ночью его аборигены выкрали и неделю в горах оргии заставляли возглавлять. Только через ходатайство ООН вернули страдальца!

Так что, по сути, у нас нет никаких прав и привилегий. Впрочем, только одно преимущество осталось: когда ночью в полной экипировке на мотоцикл без глушителя сядешь— даже бронетранспортеры дорогу уступают.

Вот часто говорят: мы, мол, не та молодежь — ни этикета соответствующего, ни нравственности высокой. А вы сами-то попробуйте в нашем положении! В реку на помощь не прыгнешь — просто дополнительные жертвы будут, в огонь не бросишься— расплавишься, сумку соседке не донесешь— сам идешь на пределе, кое-как, и если лифт не работает, то лишь грузчики из соседнего магазина за трешку выручают.

Так что жизнь у нас не такая и легкая, как покажется на первый взгляд. Вон вчера один из нашенских по центральной площади дизель на цепи протащил — последний писк! Сейчас ломай голову, думай, где взять. Мода есть мода! Пока неизвестно, сколько наша мода протянет, но мой отец говорит: «Если металлист, то это надолго».

п. Липовцы, Приморский край.

В конце XVI века самородок Иван Рыжий чудом смастерил ручной пулемет, стреляющий свинцовыми зарядами. И захотелось Ивану жить богато. Пошел он в гости к местному купчине Федору Негубову, ворвался с пулеметом в его деревянные хоромы и заорал:

— Давай деньги! А то я вас всех уничтожу!

— Не ори, Ваня. Моя дорогая супруга Аграфена Поликарповна опосля обеда почивать изволит, — сказал спокойно Федор, топнул ногой, и из чулана выкатилась жерлом вперед бронзовая чудовищная пушка-единорог. — Одно движение, Ванька, и от тебя останется лишь мокрое место.

Ошарашенный Иван с поклоном извинился и ушел. А свой преждевременный пулемет забросил подальше в речку и такими авантюрными изобретениями заниматься перестал.

На четырнадцатом километре шоссе, соединявшем областной центр с районным, летней ночью без каких-либо видимых причин в земле появилась длинная поперечная трещина шириной метров пять.

Утром, с началом интенсивного автомобильного движения, с обеих сторон трещины возникло скопление машин.

Водители и многие пассажиры стояли возле трещины — удивлялись, разговаривали, курили. Некто Соколов, водитель рейсового автобуса, поднял кусок асфальта и бросил в трещину. Все прислушались.

Ждали удара долго, но так и не услышали. И сразу всем стало как-то не по себе.

— А теперь за маму. Ам-ам-ам… Вот молодец!

— А теперь за папу… Ну, Вовочка, Так-так-так.

— А за бабушку?.. Не хочешь? Вовочка, мое золотце, съешь за бабушку, хотя бы ложечку. Я тебе игрушку куплю… И два мороженых. Умница.

Тут дедушка подскочил:

— И за дедушку!

Но за дедушку Вова есть уже отказался категорически, не поддавшись ни на какие соблазны.

Дедушка осерчал — обул резиновые сапоги и поехал в лес. Зашел подальше, сел на пенек, закурил и пригорюнился. Но тут подлетает к нему маленькая зеленая птичка и говорит:

— Не горюй, дедушка. Я спою тебе песню про твою боевую молодость.

г. Владимир

Мы тут как-то с мужиками в обед «козла» в красном уголке забивали. И кто-то телевизор включил. А там японский завод показывают. Ну, я вам скажу! У них там так все налажено, так все отрегулировано, что аж зло берет! Витька с расстройства даже сам себе дупель шестерочный отрубил. Как хрястнет им по столу: «Ну почему у них там все как у людей, а у нас как у человеческих факторов?»

Мы говорим: «Так они ж там как работают!»

А он: «Да ладно вам! Мы, что ли, так работать не можем? Да где ты еще таких рабочих найдешь, как у нас? Чтоб работали не за деньги, а за одну зарплату! Не-е-е… Тут не в рабочих дело, а в руководстве. У них японцы руководят, поэтому у них и продукция японская. А у нас кто руководит? Сами знаете, кто. Поэтому и пор-та-чим. Вот если бы у нас директором завода японец был, а не наш бугор, японский бог, Фомич! То и у нас был бы не завод, а вообще просто мицубись!»