Стефания Гродзеньская - Надо же навестить больную! Воспитание

Я решила установить искомую причину и обзавелась для этой научной цели собакой. Собакой, а не хулиганом, ибо экспериментирование на животных — занятие дозволенное.

Пёс мой в то время был ещё совсем маленьким, и разум его был подобен чистому листу бумаги — пиши что хочешь. Я принялась формировать его характер. Начало было простым.

— Нельзя, собака! — кричала я, когда пёс рвал когтями нейлоновые колготки на жене нашего главного редактора или пытался выдрать клок из брючины заведующего магазином «Мясо».

Щенок был очень способным. Он быстро присмирел и не только перестал бросаться на людей, но даже усиленно ко всем ласкался и охотно принимал подачки. Однажды, вернувшись домой, я увидела, как вор спокойно очищает мой гардероб, а псина, добродушно помахивая хвостом, дружелюбно на него взирает.

Тогда я принялась отучать пса от некритического дружелюбия. Как я уже упомянула, он был очень способным, и не успела я оглянуться, как пёс стал грозой всего района. Он рычал и кидался на всех подряд, а возмещение убытков за изорванные части одежды поглощало львиную долю моих заработков.

Пришлось отучать его от некритической злобности. Как я уже дважды упомянула, он был очень способным. Спустя некоторое время он начал бросаться на врагов, но проявлять дружелюбие по отношению к приятелям. Можете себе представить, как я была горда своими успехами. Однако это продолжалось недолго.

«Тэмпора мутантур эт нос мутамур ин иллис» [1] Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними (латин.). — это единственная латинская фраза, которая сохранилась у меня в памяти со школьных времён. Мало того, я даже знаю, что она означает! Вот: «Этапы меняются, и тот, у кого нос по ветру, меняется вместе с ними». Так вот, времена изменились, и прежние друзья стали врагами, а прежние враги — друзьями. Собака же не успела вовремя перестроиться, в результате чего начала бросаться на друзей и ласкаться к врагам.

Я снова принялась передрессировывать её. Собака, что мною уже неоднократно подчёркивалось, была способной. Разумеется, в пределах собачьих возможностей. Ибо её реакция в сравнении с человеческой была куда менее быстрой. Едва мне снова удалось добиться кое-каких результатов, как прежний период сменился новым, а пёс, ища у меня взглядом одобрения, вцепился в ляжку нынешнего приятеля, который был врагом в то время, когда пёс ласкался к нему, как к бывшему приятелю, за что его тогда отлупили.

Перевоспитываемый и перестраиваемый пёс утратил какую бы то ни было ориентировку. Он то кусал всех вокруг, то назавтра же, виляя хвостом перед кем попало, мог облизать кому-нибудь руки и вдруг тут же вцепиться ему в ягодицу.

Поскольку я то наказывала, то поощряла пса, он стал постоянно вынюхивать, что его ожидает — наказание или награда, и, руководствуясь только этим, окончательно утратил инстинкт.

Как вы говорите? Надо было посоветоваться с хорошими собаковедами? Советовалась, на это у меня ума тоже хватило. Специалисты-кинологи осмотрели мою собаку, осмотрели меня и сказали: «Оставьте его в покое, может, он ещё обретёт душевное равновесие».

И были правы. Избавившись от моего руководства пёс начал постепенно успокаиваться. Его ласки мало-помалу теряли былую страстность, а нападки — остервенелость, и в конце концов он стал совершенно равнодушным.

Теперь я смело могу входить с ним в магазин или кофейню. Он стал послушным.

Говорите, я должна быть довольна? Мой эксперимент удался? Но тогда скажите: разве так ведут себя собаки в расцвете лет? Молчите…

Могу лишь добавить, что, когда выдаётся свободная минутка, мы с собакой садимся рядом и долго смотрим в глаза друг другу — со взаимным укором.

Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними (латин.).