Морис Слободской - Стакан воды

«Старая дура» игриво постучала пальчиком в стекло, показывая, что нашла помаду.

— Нашла? — негромко проговорил мистер Дилл прямо в стекло. — Что же ты, скотина, морочишь человеку голову?

Боже, какую коллекцию недостатков он должен был приобрести в придачу к этой трехсотлетней черепахе! Бот она опять копается...

— Можете везти меня в посольство, Сидди, — жеманно проговорила мисс Джексон, появляясь на балконе, — я уже готова, но я немножко волнуюсь... Я так давно не выходила замуж!

«У неё ещё один недостаток, — отметил про себя мистер Дилл, — вечно торопится! Спешка какая-то все время!.. И ещё этот папа... Подлец старикашка, хотел купить меня за небольшие деньги...» И вслух он сказал:

— А может быть, вы переоденете ещё две-три кофточки?

— Дилл, вы грубите? Что это значит? — удивлённо остановилась мисс Джексон.

— Надо же быть предусмотрительным, чорт возьми! — огрызнулся мистер Дилл.

Нет, довольно с него. Теперь у него есть деньги, и, может быть, их будет ещё больше. Мало ли по какой ещё линии можно будет реализовать это бессмертие. В конце концов это его частная инициатива, и никто не имеет права навязываться ему в компаньоны! И вообще ему лучше быть совершенно свободным.

— Оказывается, вы грубиян, Дилл, — сказала мисс Джексон, задумчиво разглядывая надутое лицо своего жениха. — Я этого не знала...

— Конечно, я грубиян, — почти радостно подхватил Дилл. — У меня отвратительный характер. Но я порядочный человек и сам предупреждаю вас об этом.

— Зачем? — настороженно спросила мисс Джексон.

— Мы совершаем серьёзный шаг, Патти. Триста лет мучиться со мной не так легко! Может быть, вам хочется ещё подумать?

— А если я не захочу думать?

-— Тогда я обязан подумать о вас, о вашей судьбе! — патетически воскликнул мистер Дилл. — Обречь вас на трехсотлетнюю жизнь с грубым, неуравновешенным животным? Нет, это выше моих сил! Я не такой негодяй... То-есть я именно такой негодяй, — поспешно поправился мистер Дилл. — Я невыносимый в семейной жизни негодяй, но я не эгоист! Лучше я растопчу мою любовь к вам, но спасу вас от этого несчастного брака!

— Убирайтесь к чорту! — взвизгнула мисс Джексон.

— Ну что ж, я вынужден подчиниться насилию... — печально развёл руками мистер Дилл и в глубине души взвыл от восторга.

Через секунду его двойные подошвы весело застучали по паркету гостиничного коридора.

По дороге в свой номер Дилл придумывал телеграммы Кайзеру. Наконец он нашёл отличный текст: «Я буду ездить на вашей машине два века до капитального ремонта и ещё век после ремонта. Плата за рекламу по спидометру: полдоллара — километр. Цена вне конкуренции!»

«Вне конкуренции, — повторил про себя Дилл и вдруг, похолодев, остановился посредине коридора. — А если она пошлёт такую же телеграмму Паккарду?»

Дилл даже присвистнул. Чорт возьми, если она тоже пошлёт телеграмму? Кайзер не такой дурак, чтобы платить ему полдоллара за километр... И вообще в таком случае ни на какие шестьдесят тысяч рассчитывать не приходится. Ай-ай-ай, он, кажется, избавился от компаньона, но приобрёл конкурента. Неизвестно, что хуже.

Двойные подошвы мистера Дилла быстро застучали в обратном направлении.

— Хэлло, Патти! — поспешно открыв дверь в номер мисс Джексон, с неестественной бодростью сказал Дилл. — Вот и я. Я пришёл мириться.

— Зачем? — лениво спросила мисс Джексон.

Дилл решил итти напрямик:

— Я не могу жить без вас. Я люблю вас, Патти...

— Да? — иронически переспросила мисс Джексон. — Пять минут назад вы нашли довольно оригинальный способ доказательства вашей любви.

— Это была вспышка безумия! Дело в том, что я люблю вас, как сумасшедший, и я могу доказать вам свои чувства...

— Попробуйте, — усмехнулась мисс Джексон.

— Я забочусь о вас, это лучшее доказательство моей любви. Я шёл и думал о ваших делах... Я подсчитал, сколько вы теряете от нашей ссоры, и ужаснулся.

— Теряю? — водянистые глаза мисс Джексон выразили искреннее удивление.

—Конечно! Вы забыли о конкуренции. Если мы будем работать порознь, я лично не дал бы за все ваше бессмертие и пятисот долларов! Существуют проклятые законы капитализма, дорогая! Я ещё напишу про это книгу! — Дилл патетически повысил голос. — Сегодня как раз я думал о том, что вы, нежная и беспомощная, будете обречены на борьбу с волчьими порядками наших деловых джунглей, и у меня буквально разрывалось сердце. Нет, нет, я не могу оставить вас одну!

Мисс Джексон смотрела на Дилла внимательно и сосредоточенно, словно видела его впервые.

— Теперь, наконец, — сказала она, — я вам верю, Сидди. Вы, кажется, действительно поняли, что вам по- прежнему есть смысл любить меня...

— А вы? — спросил Дилл.

— Вы парень с мозгами, Сидди, — сказала мисс Джексон, — и я считаю, что мне нет смысла сердиться на вас.

Стенные часы пробили четыре, и умиротворяющий бой их прозвучал как церковный благовест.

— Патти, дорогая, — спохватился Дилл, — мы неблагодарные животные. Мы забыли о человеке, который умножил наше счастье. Одевайтесь скорее, мистер Гребешков ждёт нас в комбинате!

Дилл показал мисс Джексон официальное письмо Гребешкова, которое ещё вечером вручил ему портье вместе с ключом от номера. Гребешков вежливо и настойчиво просил Дилла с женой, — он считал их бракосочетание уже совершившимся, — зайти сегодня днём в комбинат за вещами, сданными в чистку.

— Нужно ехать, — пожал плечами Дилл. — Конечно, можно было бы послать за вещами, но лучше поехать самим. Обижать старикашку нам просто невыгодно. Ссора с ним может дорого стоить...

Это, собственно, было второй, не менее важной причиной примирения с мисс Джексон. Против Гребешкова нужно было выступать единым фронтом. Это Дилл решил ещё в коридоре, перед тем как вернуться к покинутой было невесте.

— Старик, безусловно, рассчитывает на вознаграждение, — говорил мистер Дилл уже в машине. — Он по-своему прав. Мы без разрешения выпили чужую микстуру и ни цента не заплатили. Он может подать в суд. Значит, во-первых, скандал; во-вторых, нас могут нагреть на крупную сумму...

— Что же делать?

— Предоставьте это мне, дорогая,— сказал Дилл.-— Мы первые предложим ему деньги. Это будет вдвое благороднее и, следовательно, втрое дешевле.

— А вдруг он обидится?

— Глупости! — фыркнул деловитый Сидди. — Как может нормальный человек обидеться, когда ему кладут в карман тысячу рублей!

— Вы же знаете, Сидди, что у русских загадочная душа, — улыбнулась мисс Джексон. — Вы сами про это писали.

— Кладем ещё тысячу на загадочность души. За две тысячи, дорогая, — засмеялся Дилл, — я берусь разрешить любую загадку!

Гребешков с нетерпением ждал журналистов. Он должен был с ними серьёзно поговорить, и, конечно, не о костюмах, сданных в чистку. Костюмы были только поводом, официальным предлогом для вызова. Но американцы опаздывали. Сотрудники комбината уже стали расходиться по домам, а Гребешков все ждал гостей. Варвара Кузьминична зашла за ним в комбинат, чтобы вместе итти домой, когда к подъезду комбината подкатил зелёный «Шевроле» мисс Джексон. Гребешков с официальной вежливостью встретил журналистов и пригласил их в приёмный зал комбината.