Борис Юдин - Город, который сошел с ума (сборник)

– Ну, Колька! Вот удружил, так удружил! Собака заговорила!

И, главно, что похмелья никакого!..

Вместе с Петраковым из вагона вышли ещё человек десять. Вообще-то, вместе со штатскими вышло больше. Кто их там считал сколько? Но демобилизованных было человек десять. Они, не сговариваясь, сбились в кучку возле досчатой будки с надписью «Кипяток», поставили вещмешки у ног и стали крутить самокрутки. Не то, чтобы очень уж очень хотелось курить, а просто для того, чтобы осмотреться. Среди одинаковой линялости гимнастёрок и пилоток выделялся одноногий старший сержант на костылях.

– Ехал я из Берлина, – бойко пел репродуктор. Вокзал стоял в лесах и был подведён уже под крышу. Пленный немец с лопатой лениво переругивался с конвоиром.

– Ну, едрить! – задумался старшина Ермаков и прикурил, – где ж тут теперь комендатуру найти?

– А чё её искать? – хмыкнул Серёгин, – Она, вон, сама нас нашла.

И точно. Из-за будки не торопясь вышел патруль. Лейтенант и двое бойцов.

Солдаты дружно бросили курить и подтянулись.

– Товарищи! – двинул речугу лейтенант, когда патруль подошёл поближе. – Для проверки документов прошу пройти за мной. Там же транзитники смогут переночевать.

– Всемерное проявление заботы о демобилизованных воинах, значит. – Подвёл итог Серёгин и снова иронически хмыкнул.

– Приказ по комендатуре, – сказал лейтенант и улыбнулся. – Чтоб не болтались, где попало. А то собирай вас потом пьяных.

Лейтенант, похоже, выпустился совсем недавно, пороху не нюхал и радовался жизни вовсю.

Демобилизованные неорганизованной группкой двинулись вслед за лейтенантом в сторону двух вагончиков, стоящих неподалёку. На окне одного из вагончиков была надпись от руки: «Военная комендатура «. На ступеньках другого сидели два молоденьких солдата и играли в карты. Рядом с ними к вагону были прислонены две метлы.

– А ну, отставить азартные игры! – Крикнул им лейтенант. Потом по-девичьи покраснел и матерно выругался.

– Внимание! Слушай мою команду! – Закричал старшина из комендатских. – В Шеренгу по – одному становись!

Не сразу, но все же, из неорганизованной группы образовалась шеренга.

– Равняйсь! Смирно! – продолжал надрываться старшина. – Товарищ лейтенант! Группа мобилизованных к досмотру готова.

– Ну, мать их так, этих тыловых! – удивился Серёгин. – И тут от них спасу нет.

– Вам что-то не нравится, рядовой? – обиделся лейтенант. – А ну, предъявите документы. Посмотрим, где такие шутники водятся.

Серёгин поставил у ног ёмкий чемодан жёлтой кожи, достал из нагрудного кармана гимнастёрки пакетик, завёрнутый в белую тряпицу, аккуратно развернул эту тряпицу и протянул офицеру солдатскую книжку.

– Понятно… – протянул лейтенант сквозь зубы, листая страницы. – Два штрафбата в Вашей биографии, боец. Это за что, интересно?

– Этапы большого пути, командир, – улыбнулся Серёгин металлом зубов.

– А всё же? – не отставал лейтенант.

– За чувство юмора, – посерьёзнел Серёгин. – Я, салажанок, полком до войны командовал.

Тут все посмотрели на Серёгина повнимательней и увидели и багровеющий свежий шрам от правого виска до подбородка, и то, что на стриженной когда-то под ноль голове пробилась уже седая щетинка.

Лейтенант хотел что-то сказать, но потом молча вернул Серёгину документы и оглядел строй.

– Товарищи бойцы! Согласно приказу о борьбе с грабежами, изнасилованиями и мародёрством мы должны досмотреть ваши вещи. Предлагаю тем, кто имеет при себе оружие, золото и драгоценности, сдать их добровольно.

– А у нас по Армии приказ насчёт трофеев был, – недовольно сказал Ермаков. – Рядовой и сержантский состав имеет полное право на десять кило трофеев.

– Так точно, – добродушно сказал лейтенант. – Меня ваши трофейные шмотки не интересуют. Я внятно сказал – оружие, золото и драгоценности.

– Какое золото, бля? Какие драгоценности? – закипешился рыжий солдатик Костин. – Я всю войну с передовой не вылазил. Не то что комендантские крысы.

– А вот мы и посмотрим сейчас кто откудова вылазил. Из какого места, – деловито сказал старшина и подошёл к Петракову.

Петраков достал документы. И пока он их выковыривал из кармана стало видно, что на правой руке у него два пальца оторваны. Да и сам Петраков был невидный какой-то. Небритый, сутуловатый, и правый глаз косит.

– А вот это интересно, – процедил старшина, листая Петраковские бумаги. – Товарищ лейтенант! Тут из похоронной команды кадр.

– Ну, ну… – лейтенант подошёл поближе. – А это что такое? Это чьё?

У ног Петракова рядом с вещмешком стоял солдатский котелок. А из котелка этого торчало растение. Тонкий прутик – саженец с четырьмя листьями.

– Это моё, товарищ лейтенант, – сказал Петраков и почесал затылок. – Разрешите доложить подробно. Были мы расквартированы у одной немки под Кенигсбергом. И увидел я у неё на окошке чудный цветок. Чайная роза по-нашему называется. А цветёт!.. Красота и только. И решил я своей девке такой цвет привезти. Нехай порадуется. Вот… Везу.

Повисла пауза. Потом лейтенантик закурил и спросил Петракова:

– Так Вы что, боец? Своей невесте не платье и не чулки везёте, а вот этот цветок?

– Так точно, товарищ лейтенант, – подтянулся Петраков. – Чайная роза называется.

– Товарищ лейтенант! – восхитился старшина. Вы гляньте только какой иконостас у этого похоронщика. Я и не знал, что ордена Славы за рытьё могил дают.

– Дык, я же с сорок второго на фронте, – спокойно пояснил Петраков. – В похоронку я только после госпиталя попал. Как негодный к строевой.

– Продали! – вдруг выкрикнул Костин. – Всё продали, суки! Продали Рассею!

Потом Костин упал навзничь и начал биться в судорогах, неестественно выгибая спину.

Серёгин рванулся было помочь, но старшина его охолонул:

– Встать в строй!. Таких припадочных у нас каждую неделю…

Потом, не обращая внимания на бьющегося Костина, покопался в его вещмешке, достал кусок хозяйственного мыла и разрезал этот кусок пополам. На срезе блеснуло несколько золотых колец. Подбежали, бросив свои мётлы, солдаты из наряда. Подхватили Костина. Понесли в вагончик. Старшина, завязывая мешок, предложил Серёгину:

– Пойдёмте со мной. Актик о задержании составим. Вроде понятого будете.

Закинул за плечо вещмешок с уликами и тоже пошёл в вагон.

– Все свободны, товарищи бойцы, – крикнул лейтенант.

– А я? – спросил Петраков.

– А что Вы? – недопонял лейтенант. – Вы тоже можете идти.

– Так куда же я пойду без бумаг? – удивился Петраков офицерской непонятливости. – Старшина же мне мои документы забыл отдать.

– Придётся подождать, – сказал лейтенант, а потом улыбнулся по-детски открыто. – А что? И в самом деле красиво цветёт эта Ваша чайная роза?