Прийт Аймла - Сквозь этажи

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да что вы мне все о деревяшках? Меня не интересует тара! Речь о вашей основной продукции всех артикулов: свинина, говядина, баранина, петухи с курицами!

ДИРЕКТОР. Гражданин… товарищ следователь! (Оживляясь.) У нас вообще мяса никогда не бывает, кроме того, что сотрудники в обеденный перерыв достают для своих семей! А у нас на лесокомбинате даже подсобного хозяйства еще нет!

СЛЕДОВАТЕЛЬ (удивленно поднимает брови). Покажите вашу повестку.

ДИРЕКТОР. Тут она, на десять часов.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тьфу ты, чертова кукла! Напечатала! Я приказывал вызвать директора мясокомбината! Прошу прощения за напрасно потраченное время!

ДИРЕКТОР. Да что вы, братец следователь, попытка — не пытка! (Звонит.) Тийя! Готовность отменяется. Распаковывайся! Нам дали отсрочку!

— Сегодня наш товарищеский суд рассматривает дело лаборанта Кику. Товарищ Кику, вы обвиняетесь в том, что за полгода истратили соляной кислоты в двенадцать раз больше, чем предусмотрено нормами. Признаете себя виновным?

— Зачем? Солянка — мое орудие производства, сколько ее идет, столько и идет, я-то при чем? Вы, может, думаете, что я эту соляную домой ношу — огурцы солить?

— Товарищ Кику, не оскорбляйте суд и присутствующих своими шуточками. Так недолго и гражданином стать, товарищ вы только для суда товарищеского. Итак, признаете себя виновным?

— Только в шуточках. А соляная кислота — такое же орудие производства, как, скажем, спирт. Что же мне — спирт мерять? Сколько нужно для опытов, столько и беру.

— Товарищ Кику, при чем тут спирт? Чем вызван двенадцатикратный перерасход соляной кислоты?

— Понимаете, возьмем, к примеру, спирт. Чем больше опытов, тем больше идет спирта. Это орудие производства и как ни прикидывай — расходуется.

— Речь идет о соляной кислоте. О кислоте, слышите?

— Видите ли, не расходует только тот, кто ничего не делает. У меня, к примеру, перерасход соляной кислоты, так ведь и опытов целую кучу переделали. Вот, хоть вчера, помню, на семь опытов ушло полтора литра спирта. Дорогого, чистейшего, а что делать?!

— Товарищ Кику, призываю вас к порядку! Сигнал поступил на с о л я н у ю к и с л о т у! Как разобраться с этой кислотой, если вы все время прикрываетесь спиртом? Никто не собирается привлекать вас к ответственности за перерасход спирта!

— Вот это замечательно, уважаемые товарищи судьи, что вы не собираетесь привлекать меня за спирт. Тогда вся эта петрушка с соляной кислотой решается элементарно. Я за нее уплачу. Я на спирте столько заколотил…

Вообще-то ничего не стряслось, но не думайте, что я беспокою вас только для того, чтобы сообщить это.

Узнаете меня по почерку? Вы, Ильмар, наверное, нет, потому что на Ваши записки я никогда не отвечала (и глупо делала!). Зато ты, Лембит, мог бы и помнить мою руку. Помпа, конечно, и не подозревает, кто это пишет, да он и конверт даже не вскроет, не то чтобы прочесть. Боюсь, он уже и газет не читает.

Это Мария. Связная нашего выпуска. Нынче летом был грандиозный юбилей: двадцать лет окончания школы. Но в июне — июле все разъехались по отпускам, так что собираться будем задним числом. А по старым адресам никого не найдешь! С огромным трудом я разыскала двадцать три из двадцати шести. Все больше в автобусах или на троллейбусных остановках. Кроме Нюни. Этого поймала в магазине. Пришел туда со всеми своими тремя детьми, и, к счастью, они скинули на пол бутылку шампанского. Иначе я его и не заметила бы. А тут бутылка вдребезги, налетели продавщицы, гвалт поднялся, я, конечно, тоже подошла. И сразу спрашиваю: «Нюня, у тебя какой адрес?» Он до того напуган был, что даже не узнал меня, сразу паспорт протянул.

Теперь мне не хватает только ваших координат. Вас троих я не встречала ни в автобусе, ни на троллейбусной остановке. Это вполне понятно. Не думаю, чтобы вы никогда не бывали в Таллине, но у вас, Ильмар, конечно, персональная машина, у тебя, Лембит, разумеется, личная, а Помпу, по всей вероятности, в автобус не впускают (согласно правилам пользования). Поэтому я и пишу.

Вас, Ильмар, я знаю хотя бы по месту работы. Вы преуспели в жизни и сидите на хорошем месте. Это письмо Вы получите наверняка по служебной почте. А Вам явно не составит труда узнать, где живет Лембит: пусть кто-нибудь из Ваших подчиненных запросит в адресном столе! Но мне неловко просить Вас брать на себя мои обязанности и переписывать ему все, что касается нашего сбора. Поэтому я решила послать вам троим общее письмо. Я посылаю его Вам, Вы после прочтения — Лембиту. (На личные письма тратить казенные средства нельзя, поэтому прилагаю марку.) Ты, Лембит, должен переслать письмо Помпе. (Тебе марку не посылаю: говорят, ты несколько лет назад бесплатно достал Рихо даже шиферные гвозди, так что, по всему видно, ты парень не промах и жить умеешь.) Смотри только, не отправь по рассеянности без марки, тогда с него потребуют десять копеек наличными, а я боюсь, он такой суммой не располагает.

Ребята, давайте соберемся 25-го!

Тов. Фьют, у меня к Вам большая просьба. У Помпы явно нет определенного места жительства, и он не работает, это я знаю точно, потому что в газете был его снимок, а под ним сообщение — разыскивается. Если Вам с помощью органов удастся напасть на его след, пожалуйста, припишите его данные к этому письму, а то где тебе, бедный Лембит, искать его. Кроме того, прошу Вас и тебя: мальчики, поднатужьте память и вспомните: как его звали по-настоящему? Может, он по паспорту (если, конечно, у него есть паспорт) тоже Помпа? Бывает же, что человека обзывают просто по фамилии?

Членский взнос (десять рублей) шлите на мое имя: Главпочтамт, до востребования. Не хочу, чтобы переводы приходили домой: почту обычно берет муж, а он журналист и вечно ждет переводов. Жаль его разочаровывать.

Теперь главное: где справлять? В ресторане или варьете поесть и выпить можно только при условии, что половина тех, кто пришлет деньги, не явится, но, зная наших, я думаю, что случится наоборот.

Лембит, ведь твой брат работает в драмтеатре осветителем? У меня есть идея: а что, если объединить наш сбор с культурным ростом? Не могли бы Вы, Ильмар, по своим каналам организовать нам этот зал на один вечер? Театр все равно на ремонте, значит, здание пустует даже днем. А твой брат, Лембит, не взял бы на себя труд осветить один вечер? (Потом мы можем его и за стол пригласить.)

Лембит, милый, ты же ловкач, может, выудишь откуда-нибудь «старый, добрый закусон»? А может быть, Вы сумеете достать его вполне законно? (Или если это не для себя, а для одноклассников, то уже незаконно?)