Олег Измеров - Желудь на ветру. Страницы конспекта студенческой житухи.

— Сейчас?

— Ну да, да, давайте быстрее, еще к завкафедрой идти надо.

— Ну да... сейчас... счас найду...Ага. Вот.

— Так... Что это?

— Это... ну, как его... в общем, это самое... ну... это... таль это.

У преподавателя от удивления стали круглыми глаза.

— ТАЛЬ???!!!

— Да... то есть нет... ну... где-то... в общем...

— А почему у вас тут написано "Общий вид тепловоза?"

— Как это... ну да... это... как его, господи... да... Так это вообще не мой лист! Это из дипломного.

— Как, вы уже диплом чертите?

— Да... то есть, нет... это так... я заранее... для общего развития припас... Ну я их перепутал... похожи, в общем.

— Похожи?

— Ну да... вот если так смотреть, то конечно... если отсюда, то... что-то... в общем, перепутал. В следующий раз обязательно.

— Так. А пояснительная?

— Ну, введение я уже со...составил. Ну и этот, как его...ну, этот... самый... титульный лист. Сейчас прочитаю.

— Титульный лист?

— Нет, введение: "В материалах двадцать шестого всесоюзного совещания по вопросам краностроения с особенной остротой подчеркнута необходимость всемерного и неустанного повышения энерговооруженности кранов и снижения их металлоемкости. Сейчас, когда наша страна прочно заняла лидирующее положение по производству грузоподъемных крюков на душу населения, первостепенное значение приобретает"...

— Хватит, хватит. Первый раздел в следующий раз принесете. Да, передайте, чтоб в следующий раз все были. У меня от этого вашего разгильдяйства голова раскалывается.

— А может они того... еще подойдут?

— Сколько сейчас?.. Скоро два?! Нет, вряд ли. Да нет же, никто не подойдет.

— Ну, а вдруг, может, кого... должны вроде...

— Я говорю, никто не подойдет! Все, ухожу к завкафедрой. И в следующий раз чтобы все принесли первый лист!

— Ага, конечно... обязательно передам... — и Пантюхин выскочил за дверь, довольный, что отметился.

МАВРИКИЕВНА И НИКИТИЧНА О БИТМЕ

— Здравствуйте, Вероника Маврикиевна!

— Да-да! Здравствуйте, Авдотья Никитична!

— Ты все торчишь?

— Да. О-хо-хо-хо-хо! Что вы сказали?

— Я тебя спрашиваю: ты все торчишь?

— Где?

— Не "где", а отчего. У меня к тебе новость. Внук мой в институт поступил.

— О-хо-хо-хо-хо, какая радость, о-хо-хо-хо-хо! А в какой?

— Сейчас я тебе точные координаты назову. Значит так, дай бог памяти: БИТМ, ФТМ, 76ЛК2, вариант двадцать седьмой.

— Секретный?

— Почему секретный?

— Ну, ведь вы сами говорите, у них все зашифровано...

— И! И! И! Какой секретный! Я тебе сейчас все переведу. БИТМ — это Брянский институт транспортного машиностроения. ФТМ — факультет транспортного машиностроения. 76ЛК2 — это у них группа так называется. А 27 — это его номер по счету в группе. Понятно!

— Ну так бы сразу и сказали! А то: "эфтээ'м", "э'лка"...

— Не "э'лка", а ЛК! Привыкать надо к современным выражениям! Вот ты, скажем, знаешь, как надо кайф ловить?

— В проруби?

— И! И! И! В какой проруби, дурья твоя голова! Это у них так бывает: идут на экзамен десять человек, и все со шпорами.

— О-хо-хо-хо-хо! Гусары?

— Какие гусары, Маврикиевна, какие гусары, где ты в БИТМе гусаров видела?

— Ну, раз со шпорами, значит — гусары ?

— И! И! И! Ничего-то ты не знаешь! Шпоры — это у них бумажки такие, на которых студенты пишут все, чего не знают.

— Справочники?

— Вроде. И если у кого из десяти эти шпоры найдут, то, значит, кайф тому. Поняла теперь, как ловить кайф?

— О-хо-хо-хо! Поняла, конечно! О-хо-хо-хо! За хвост?

-И! И! И! Какой хвост! Ты вот сама подумай: при чем тут хвост, когда они сами с хвостами?

— Господи? Это что же, атавизм?

— Ты, Маврикиевна, не хулигань!

— Да что вы...

— Ты, Маврикиевна, иностранными словами тут при народе не выражайся!

— Да это совсем не то, о чем вы думаете! Атавизм — это... ну, это, когда люди волосатые ходят и у них хвосты растут.

— Во-во! Только волосатые они до второго курса ходят, потому что потом их стригут на военке.

— Вы хотите сказать — под машинку?

— И под машинку тоже. Военка — это у них военная кафедра называется И ходят они все там стриженые, в форме и при галстуках аэрофлотовских.

— Они что же, летают?

— Еще как летают! Как только кто три трояка в сессию получит, так считай, что со стипухой пролетает.

— Что вы говорите! С какой стряпухой?

-И! И! И! Со стипухой, стипендия у них так называется! И если ты, допустим, три трояка схватишь, то у тебя стипуха накроется.

— Крышкой?

— И! И! Медным тазом!

— И что, значит тогда они стипуху берут и улетают?

— Ни в коем разе. Потому что с тремя трояками тебе только вагоны на Холодильнике разгружать. И вот тогда тебе стряпуха ох как нужна будет! И вообще, вижу я, ничего ты про студенческую жизнь не знаешь. Вот скажи мне, что такое ПТР?

— О-хо-хо-хо-хо! Это я знаю! О-хо-хо-хо-хо! Противотанковое ружье?

— И! И! И! Гранатомет! С тобой, Маврикиевна, не соскучишься. ПТР— это у них правила тяговых расчетов, когда все считают и графики чертят по метру.

— По портновскому?

— И! И! И! По плотницкому! Видно, не добьюсь я с тебя никогда толку, так что лучше почитаю, что внук с БИТМа пишет. Вот:

"Здравствуй, дорогая Авдотья Никитична!" Это он мне, значит. "Я пишу тебе письмо. Учусь я второй семестр и не знаю, куды бечь. С утра до вечера, балдеешь, балдеешь, а толку ни копья. Все равно опять завалюсь. Физик, правда, клевый чувак, все анекдоты про великих травит. Сопромат ведет мужик добрый, мы обычно на его паре в балду играем. А вот математик у нас борзой. Как то раз приторчал я с одной чувихой на лекции, а он меня своим копченым глазом запас."

— В какой запас?

— Не в запас, Маврикиевна, а запас. От слова "пасти". Наблюдать, значит. То есть, он его наблюл... то есть наблюдел... то есть наблю.... Да заколебала ты меня своей простотой! Молчи и не мешай читать!

"Копченым глазом запас. И выволок он меня к доске и спрашивает про двойной интеграл, а у меня с этим интегралом глухо, как в танке, и я чувствую, что пролетаю, как веник над Парижем. А он и говорит еще ехидным голосом: "Покажи конспект". Я и показал. А он мне комплимент сделал: "Если бы, говорит, Гоголь твой конспект увидел, он бы второй раз "Записки сумасшедшего" написал". А потом он перед всем потоком четверть часа речь толкал о том, что в институте учится надо. Я и сам знаю, да только все рано у нас ни один по математике не рубит, и содрать расчетку не у кого...

Только колхоз у нас — луч света в темном царстве. Когда мы первый раз туда поехали, то ихний гастроном за пять лет вперед план перевыполнил. А так жизни совсем не стало, хоть завертывайся в простыню и ползи к кладбищу, не создавая паники, пока еще можешь.

А вчера мне была выволочка. Сидел я на лекции о движении точки переменной массы в неоднородном гравитационном поле и по нечаянности заснул. И вызвали меня в деканат и втык сделали, и дали понять, что с учебой я накололся и со стипухой опять надерут. Только и остается, что бухать по ночам в общаге. В общагу залезаю через окно и сплю в недоремонтированной половине, потому что из отремонтированной меня студсовет выпер. Не знаю, как до конца зимы протяну. Преподаватели смотрят волками, а замдекан на меня зуб имеет. Миленькая Авдотья Никитична! Забери меня отсюда, а то помру".