Сборник - Злой медик

– Мне про эту падлу ещё года 4 назад рассказывали! Он не шизофреник, просто мама его так от зоны спасла! Занимается разбоями и изнасилованиями. В этот раз одну женщину забил почти до смерти и девочку 16 лет изуродовал и изнасиловал. И это далеко не в первый раз!

Честно, е*ашили мы его долго и с остервенением, и если бы не наш водитель, то я даже не уверен, что смогли бы остановиться.

Но мне за это не стыдно ни капли!

Потому как такие твари должны ставиться к стенке, а не на 1,5 года на принудку, и опять насиловать и калечить!

Сижу на приёме, с грехом пополам и медсестрой приняла половину очереди. И тут вкатывается в кабинет бабулька, лет этак 60, и сразу видно из серии «хлебом не корми, дай правду поискать».

Сев на стул, бабка с ходу предлагает мне:

– Ты напиши-ка мне направление к урологу.

Я уже с подозрением спрашиваю:

– А зачем бы это?

Далее даже сложно передать словами. Бабка:

– У меня вот аденома простаты, хочу к урологу.

Чувствую, что глаза мои медленно, но верно перемещаются на лоб, а мыслительно-соображательные процессы сильно замедлились, тупо спрашиваю:

– Чегоооо?

Бабка:

– Я вот тут в журнале «Здоровье» прочитала, так как там написано, так у меня и болит. Пиши.

Понимаю, что после такого направления меня будут спрашивать, почём я дипломчик купила, начинаю объяснять:

– Бабушка, этого не может быть, потому что этого не может быть.

Увлечённо торгуемся минут 10.

И вот тут заходит главный, видит всё это и интересуется:

– Ты чего такая красная?

Я мстительно сообщаю, что не могу убедить женщину, что у неё нет аденомы простаты.

Главный:

– Чегоооо?

И… Эта песня хороша, начинай сначала. Минут через 15 картина маслом: всклокоченный главный, разъярённая бабка, очумевшая я и тихо икающая от сдерживаемого хохота медсестра.

Бабка вылетела из кабинета, напоследок грохнув дверью и сообщив нам, что мы идиоты и ничего не понимаем в медицине, и что она напишет на нас жалобу.

Вызов 1.01 в 2.00. «Обморожение».

Зашла в дом, света лет 5 нет, пол стопили. Запнулась об один замороженный труп… упала на второй, уткнулась в третьего, живого, но с обмороженными ногами.

В кабинет, ковыляя и цепляясь за руку молодого мужчины, входит бабка. Правая голень вся умотана тряпками, а сверху для пущей красы и шаль намотана. Предложили бабке сесть и разоблачить ногу. Ой, лучше бы я этого не делала, такое амбре пошло, все ароматы Франции в одном флаконе.

Лодыжка и голень в нижней трети отёкшие, сине-красного цвета.

Перелом наружной лодыжки в чистом виде, но вид…

Спрашиваю у больной:

– Что случилось?

Она мне отвечает, что, мол, поскользнулась на крылечке, упала, зашибла и дома сидела неделю.

Спрашиваю, а чего, собственно, сидела неделю?

Ответ просто шикарен – дома лечила, внучок писал в горшок, а она прикладывала! После снимка диагноз, конечно, подтвердился, надо гипсовать. Пыхтя, вдвоём с медсестрой накладываем бабке лангету, а она всё что-то бубнит себе под нос тихонько. Когда прислушалась, думала, от смеха стены гипсовой рухнут.

Бабуля бубнила:

– Вот, всё невестка, сучка такая, видно сама в горшок ссала, а не внучок, детская-то моча целебна.

На приём прибежал перепуганный мужчинка, глазёнки бешеные, речь прерывистая:

– Доктор, помогите! У меня глисты!!! Спрашиваю, мол, откуда такая уверенность?

Оказывается, тот был у целителя, и целитель его просветил, что в животе «клубок червей».

На вопрос:

– Отчего же целитель не исцелил? Мужчина ответил:

– Он не может на себя такой грех взять, убивая живые организмы…

В сельском клубе показали фильм «Ромео и Джульетта».

Иду под впечатлением – фильм гениальный!

И слышу впереди:

– Как можно такое показывать? (Это про интимную сцену.)

Через неделю на приём ко мне попадает та, что возмущалась.

Направляю на принудительное обследование.

Подозрение на гонорею. Заразила приезжего гостя из Кавказа.

А работает на ферме. Дояркой. Сколько было воплей:

– Вы за кого меня принимаете?

Зимой её лечили – отморожение ягодиц. Секс на навозной куче при морозе минус 30.

Еду в трамвае, задумалась о своём, забыла, просто забыла проезд оплатить, не привыкла к нашим электронным компостерам. И тут, как назло, контролёры! Налички нет, пытаюсь договориться, чтоб квитанцию отсроченную дали, но баба-контролёр озверевшая, «на туфли бабло есть, а проезд оплатить так нету, ща в милицию поедем». Я уже встаю, чувствуя, что обречена провести остаток выходного в оперке, как вдруг между мной и контролёром вырастает мужик 2 на 2, и…

– Да что ж ты творишь-то, а? Ты хоть в курсе, кто это?

Немая пауза. Контролёр с недоумением смотрит на меня, я в принципе вполне разделяю её чувства, но мужик продолжает:

– Это ДОКТОР! Она деток лечит. А ты тут со своим штрафом вонючим.

Котролёр хотела возразить, но смекнула, что габариты «рыцаря» сами по себе аргумент весьма веский и с недовольным видом вышла. Без меня. Я осталась стоять с широко открытыми глазами и отвисшей челюстью. После мужик поворачивается ко мне и говорит:

– Вы меня не помните, конечно, но как-то вы очень помогли моему сынуле, – и протягивает мне… билетик. И выходит вслед за котролёром. Посмотрела – билетик счастливый.

Не сильно верю в эту всю фигню, но сохраню его. Как напоминание, что всё-таки, наверное, не зря мы работаем, и кому-то это действительно надо.

Вызов, в карте повод – плохо, с пометкой «двое больных». По прибытию: бабуля 92 года. Больше никого нет. Выслушали, померили, измерили, сняли. В общем собираемся на выход. Она нам вслед:

– Тут подруга моя, её тоже лечить надо. Заводит нас в ванную комнату и начинает нас знакомить со своим отражением в зеркале. Спрашивала у подруги пустит ли она нас на осмотр. Бабулю, конечно, жалко, но всё же она не одинока.

Лежала у нас бабушка с сахарным диабетом, а точнее его последствием – диабетической стопой.

Капали, перевязывали, ампутировать не могли, т. к. бабушка с букетом заболеваний и, если бы сделали ампутацию, мы бы её потеряли на операционном столе. К ней приходил только муж и пару раз сын Лёшенька (как она его ласково называла), который должен был приехать и навестить её.

Лежала бабушка около месяца у нас (нога чёрная, боли, интоксикация, а на фоне интоксикаций галлюцинации, она кричала, и это были душераздирающие крики).

Муж не приходил, сыночек тоже, а она просто умирала и ждала сына с мужем. Мы звонили её родным, но они не брали трубку. Один раз наконец-то дозвонились, трубку взял её сын Лёшечка и сказал:

– МЫ не можем забрать МАМУ, так как диван, на котором она спала, мы выбросили. Ей негде спать будет.