Андрей Бильжо - Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

Все книги в чемодан не помещались, и мне дали еще сумку. Плюс вельветовый костюм-“тройка” в руках (нельзя же было его класть в чемодан – помнется). Желая сделать мне приятное и видя мою неутолимую любовь к книгам, хозяева подарили мне трехтомник местного болгарского классика на русском языке под названием “Табак”. Трехтомник о войне. Я был в шоке – и в розовых сливающихся пятнах.

Рано утром на машине с не очень радостным, но гостеприимным хозяином я поехал в Варну. Там мы заехали к его родственнику, перекусили и поехали искать того человека, чей адрес у меня был. Уже стемнело, когда мы вдруг оказались в цыганском таборе. По улице бегали цыганские дети. Мы спрашивали их, где находится домик, чей адрес у меня был, ну, допустим, господина Б (я не помню, как его звали). Господина Б мы нашли. Он был по пояс гол, волосат, толст и негостеприимен. Интерьер, который его окружал, я запомнил на всю жизнь, ибо больше таких я за всю свою жизнь не видел.

Все было в искусственных цветах (может быть, он их производил). И мне показалось, что я на кладбище. Обои тоже были в крупных цветах, в тех местах, где их не закрывали ковры в крупных цветах тоже. В дверях толпились цыганские дети, и кто-то из них уже пытался открыть мой чемодан.

“Ты уверен, что ты хочешь здесь остаться?” – спросил мой старший друг-художник. Что я мог ему ответить? Мне было плохо и страшно. “Да, – сказал я, – я хочу здесь остаться”. И я остался, но ненадолго. Как только уехала машина, которая меня сюда привезла, хозяин сказал мне, сколько я ему должен заплатить за ночь. Таких денег у меня не было точно. Он посмотрел какой-то янтарь, который везли тогда с собой все советские туристы на обмен, и ухмыльнулся. В два часа ночи с неподъемным чемоданом с книгами, с сумкой с вельветовым костюмом-“тройкой” и трехтомником болгарского классика “Табак”, под улюлюканье неспящих цыганских детей, я шел в темную звездную болгарскую ночь. Я не знал ни названия улицы, ни номера дома, ни номера квартиры родственника художника. Но я их нашел! Как? Есть вещи, и это говорю я – психиатр, на которые нет ответа.

Встретили меня очень неприветливо. (А что, собственно, радоваться какому-то русскому, пришедшему среди ночи. Хорошо, что еще не спустили с лестницы.) Жил я у этих людей. Вставал рано утром и шел на пляж. За зонтик надо было платить. Поэтому, как только видел я контролера – а эта сволочь появлялась каждые двадцать минут, – я выскакивал из-под зонтика. Кожа с меня слезала лоскутами (чего я, собственно, и добивался). Денег было наперечет, да и это я сумел, выпив сухого болгарского вина с симпатичным болгарином, потерять, так как симпатичный болгарин исчез с моими деньгами. “Кисло мляко”, которым я питался, в меня уже не лезло.

Я испытал сильное чувство счастья, переступив порог представительства “Аэрофлота”. “Я хочу улететь как можно быстрее на родину. В Москву. Поменяйте мне, пожалуйста, билет, я вас очень-очень-очень прошу. Я хочу домой…” Я хотел еще добавить, что я хочу домой к маме, но постеснялся. Вид у меня был такой жалкий, что, наверное, отказать мне не смогли. Утром следующего дня я был уже в аэропорту. Первое, что я сделал, я забыл в туалете трехтомник “Табак”, и мне стало как-то легче.

В Москве, в “Шереметьево”, мой чемодан осматривали особенно тщательно и перелистывали все книги. Булгакова, Ахматову, Мандельштама, Цветаеву, Окуджаву… “Что вы ищете?” – скромно спросил я пограничника. “Запрещенную литературу, а также порнографию”, – строго ответил он. Родина была не очень довольна моим возвращением. Как всегда.

Вельветовый костюм-“тройку” я носил долго. Надевал его по важным случаям. И выглядел в нем полным идиотом. Когда я это понял, я его больше не носил. Кожаная потертая женская куртка живет до сих пор на даче. Она не имеет сноса. Книги тоже живут до сих пор на книжных полках, напоминая о моей поездке в Болгарию.

В самомначале 90-х, когда я работал в газете “Коммерсант”, то ли за мои заслуги, то ли чисто по дружбе меня отправили отдохнуть на недельку в Канны за счет заведения. Лететь я должен был до Марселя, а оттуда поездом до точки назначения. В самолете я уже расслабился и снял туфли. Ноги задышали шумно и жадно. Со мной летел еще кришнаит. Почти голый, без вещей и босой. Ноги у него были грязные, черного цвета, и эту московскую грязь он вез в Марсель. А еще был черный парень с детенышем в сумке на груди. Парень все время улыбался белозубой лучезарной улыбкой, как шахтер с обложек советского “Огонька”.

В Канны я прибыл поздно. Уставший, скинув одежду, пошел в ванную и там, абсолютно голый, остолбенел. Нет, не от роскоши, а от незнания, как включить воду. Я вообще первый раз был в нормальном европейском отеле. Я стал судорожно все крутить, вертеть, давить, тащить. Когда я окончательно озверел, вода вдруг из душа вырвалась, как из брандспойта. В этой суете, спасаясь от струи воды, не зная, как ее урезонить, измученный, я наступил на какую-то пипочку… На ту, что торчала из отверстия для слива воды в ванне. Я не сразу понял, в чем беда. Когда же ванна наполнилась до половины, я стал пытаться вытащить эту пипочку, чтобы вода ушла. Ничего не получалось. Тогда, выключив воду непонятным способом, голый и мокрый, я сел и в позе мыслителя стал думать. Через полчаса секрет был раскрыт. Не могу здесь не рассказать одну не мою историю.

У меня некогда была близкая подруга Маша Гальская, которая жила в соседнем с моим доме. И, как мне казалось, мы были очень духовно близки. Однако, как только Маша переехала на новую квартиру, она из моей жизни по своей инициативе исчезла в одночасье. Оказалось, что близки были только наши дома. Но это я так, о больном. Так вот, Маша, умница, профессор-лингвист, франкофон, поведала мне такую историю, которая с ней произошла. Думаю, она не обидится, узнав, что эту историю я рассказал в своей книге. Она писатель, поймет.

Маша первый раз оказалась в Италии. Усталая, вошла в свой номер в отеле. Разделась и голая пошла принимать ванну, чтобы эту усталость снять. Налила себе холодного шампанского. Впрочем, если это Италия, то “Проссеко”. И расслабилась. Думала о чем-то своем, девичьем. Или нет, Маша могла думать и о чем-то очень серьезном. Задумавшись, она автоматически трогала разные ручки смесителя, а потом, увидев шнурок, свисавший из стены, решила за него подергать. Дернула раз, два, три. Ничего не происходит. И вообще непонятно, зачем здесь этот шнурок. Сквозь гул воды Маша слышала какой-то стук в дверь, голоса, шум, но не сочла, что это имеет к ней какое-то отношение. Дальше события развивались стремительно. Выломанная дверь с грохотом упала. Серьезные мужчины в комбинезонах ворвались в ванную и вытащили, голую, в мыльной пене, Машу, как Афродиту. И потом мужчины пытались делать Маше массаж сердца и дыхание рот в рот, разложив ее на кровати. Придя в себя, Маша стала объяснять им, что с ней все в порядке. Оказалось, что этот безобидный шнурок – SOS. Экстренная медицинская помощь, если вдруг станет плохо с сердцем в ванной. Так что нужно всегда быть осторожным в новых местах. И прежде чем за что-то подергать, подумать. Но вернемся в Канны.