Михаил Жванецкий - Южное лето (Читать на Севере)

Таких близких и терпеливых у меня не осталось, а нагружать посторонних… Нет… Есть какие-то рамки… Даже, если он мне чем-то обязан. Нет… Значит, я всё делал правильно.

Там телефон 8-10-49-208-309-46210, добавочный 111.

Вот этот добавочный, конечно…

Он меня, собственно, и вырубил.

Самого меня.

Аккумулятор в трубке садился дважды…

Ей хорошо, она на проводе.

А у меня радиотелефон.

Я бы на проводе не потянул.

Меня уже на шестой цифре мотало по квартире, било об стекло.

Слышь… Я потом уже, когда очнулся, смотрю – холодильник открыт… Кофе с окурками… А я не курю… Я его в пепельнице заварил… Что-то ел вроде, уже не помню, и слышь вот… Газ включен… Вот ужас… Ну, правда, не полностью… Кот несчастный… И, конечно, вырваны розетки… И телефон и электричество…

Она же за границу никогда не звонила… Она и в другой город не звонила.

Экономия всё и аппарат у них старый, как ридикюль…

И район стал уже центральным… Ну они там живут уже сто лет.

У них ещё диском набирают.

Она говорит, что в кнопочном ничего не слышит… Да… А в этом слышит, видимо… Да…

Где-то на восьмой цифре у нас погас свет. В Одессе вырубают веерно, так что я перезванивал через час. На пятнадцатой опять погас свет, у нас два раза в сутки, веерно…

Сейчас прохожу по улице – все здороваются, немецкий номер мне кричат. Слышно было по всей Каманина аж в первых домах.

Дети смешнючие.

Особенно этот «плиз», потом «ван-ван-ван», ну, сто одиннадцать.

И когда я выкрикивал «ноль двести восемь», не «ноль двести и восемь», – кричал я, – а просто «ноль двести восемь». (Это дети мне рассказали.) «Ноль два ноль восемь», – кричал я.

– Нет, не «ноль два нуля восемь», а раньше «ноль», потом «два», потом «ноль» и только потом «восемь». Почему потом? – кричал я. – Не потом набирать, набирать надо сразу. Не надо раньше. Нет, «ноль два ноль восемь». Это не три нуля… Это «ноль», потом «ноль», потом «восемь».

И тут я вспомнил, что первый ноль набирается только внутри Германии. Снаружи его нет.

Вот тогда я, наверное, и заварил кофе в пепельнице…

Да… Да… Носки жены – это уже когда я пил.

Пить я начал на шестой цифре…

Как все, начинал по чуть-чуть. А вдрабадан ушёл, когда просил её повторить, что она записала.

Нет… Я и сейчас…

Уже столько дней прошло… Даже не знаю, что это было… Какая-то глубокая депрессия… Я сейчас не могу не выпить, как вспомню её вариант…

Восемь-один-десять-ноль-два нуля-двести.

Потом восемь-три нуля-девять-сорок шесть. Потом двести.

Потом зуммер… Она думала, что «зуммер» – это фамилия, его надо пригласить. Потом сказать «плиз» зуммеру и в конце «ван-ван-ван».

Да… Это «ван-ван-ван»…

Самое главное, что она куда-то звонила, с кем-то говорила, спросила, как себя чувствую, там сказали – «хорошо», и спросила «когда», сказали – «скоро». С кем она говорила, не знаю. Но это была правда.

Они сейчас обе в Москве, благодарят меня.

О немецкой больнице рассказывают с восторгом, но эмигрировать уже не хотят.

Пожилой человек входит в море по пояс и долго зябнет, стоя и хлопая руками по воде.

Затем с лёгким стоном приседает, выскакивает на берег и бросается на лежак, улыбаясь, задыхаясь и заговаривая с дамами.

Мы в одесской квартире, когда принимаем знакомых, раздвигаем стол.

И когда все сидят, протискиваясь, дамы задом тушат свет.

Зина прошла – потух.

Галя прошла – потух.

Вика прошла – навсегда потух.

Соня прошла – горит.

– Софочка, поздравляем, вы похудели…

Я говорю:

– Давайте ещё к стене придвинем, пусть спортом занимаются.

Одесса. Аркадия. Безлюдный причал.

Голос в репродукторе.

Внимание! Ровно в восемнадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдёт в Одесский порт.

Внимание! Сейчас семнадцать пятьдесят пять. Ровно в восемнадцать катер «Варна» отойдёт.

Поторопитесь…

Дамы, не разговаривайте, торопитесь.

Сейчас ровно восемнадцать и ноль-ноль.

Дети, торопите родителей.

Не создавайте давку во время отхода. Грузитесь раньше. Посадка идёт полным ходом. Осторожнее на трапе. Беременных и инвалидов пропускаем вперёд.

Сейчас ровно восемнадцать ноль-ноль и семь минут.

Мы вот-вот отойдём. Даже если вы не успеете.

И не надо кричать, толпиться и бросаться вслед – можно попасть под винты.

Мамаша с внучкой! Четыре гривны до порта Одесса!

Перестаньте прогуливаться, вы задерживаете остальных.

Берите билеты и грузитесь.

Нам уже надо отходить, спешите быстрее.

Граждане! Ровно в восемнадцать двадцать мы можем отойти, и мы отойдём. Какая свадьба без морской прогулки? Немедленно сюда! За четыре гривны вы увидите побережье, море, морской порт и, если захотите, вернётесь обратно с нами же.

Дети, объясните своим родителям, что ровно в восемнадцть тридцать мы отойдём и в давке многие пострадают.

Граждане! Ввиду наплыва желающих, рейс переносится на девятнадцать ноль-ноль.

Осталось всего полчаса.

Внимание, ровно в двадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдёт.

За четыре гривны вы увидите ночной берег, лунную дорожку, красоту огней ночного порта. Поторопитесь.

Ровно в двадцать ноль-ноль катер «Варна» отойдёт от причала.

Не бегите, не ломайте ноги, мы ждём, ждём. Осторожнее на трапе. Вас ожидают бар, туалет, дискотека.

Граждане Одессы и гости нашего города! Ровно в шесть утра катер «Варна» отойдёт.

Вы увидите утренний берег, солнечный восход, красоту Чёрного моря. Заказывайте билеты.

За три гривны вы увидите утренний порт и пляжи города.

Внимание! Граждане Одессы! Приятная новость.

Принято государственное решение установить катер «Варна» на постоянной стоянке в Аркадии.

Экипаж катера овладел широким набором музыкальных инструментов, в машинном отделении мы проводим лечение энуреза, глаукомы, гипертонии и бесплодия. Женщины, заказывайте все виды массажа.

За одну гривну вы получаете внешний вид Аркадии и массаж.

Отход катера намечен на двадцать ноль-ноль шестнадцатого ноября 2001 года.

На катере работают зубоврачебные и педикюрные кабинеты. На носу открыт музей истории развития бизнеса в Одессе.

Рассказ Юрия Ивановича Тутушкина, начальника Херсонского порта:

– Когда я ещё был маленьким инженером, меня направили в Министерство выбивать деньги на строительство жилого дома для портовиков. Я набрал две полные сетки рыбы: тараньки, балыка, копчёных, вяленых лещей и сетку коньяка «Каховский».

Приехал в Москву. Остановился у знакомых и утром пошёл в Министерство.

Сел в садике у Большого театра, раскрыл кошёлку – господи! Рыба червями покрылась!