Евгений Лукин - Ё

— Ушёл отсюда! — злобно шипел хранитель духовных ценностей. — Резко ушёл! В ментовку сдам…

— Это вас надо в ментовку сдать! — отважно дребезжал в ответ бывший руководитель литстудии. — Вы — преступники. Вы невинных людей под молоток подводите…

— Минутку, — сказал Славик даме и двинулся на выручку. — Чего шумишь, земляк?

Следует напомнить, что молодой опер был юноша крепкий, рослый, чего никак не скажешь о камуфлированном страже культуры, если и превосходившем горбатенького Петра в смысле физических данных, то ненамного.

— Клиентов пугает! — пожаловался страж.

— И буду пугать! — с пеной у рта отвечал ему Пётр. — Вы им словари издательства «Абецедарий» подсовываете. А там опечатки! Там «бревенчатый» через «ё»!

— Мальчики, мальчики… — укоризненно пробасила холодноглазая дама. — Ну что вы дуркуете, как смешные? Отойдёмте за угол…

— А вы! — ощерившись, повернулся к ней Пётр. — Вы вообще контрафактом торгуете! У вас все словари левые…

Самое разумное, что можно было предпринять в подобной ситуации, это увести Петра подальше от торговой точки. Поначалу тот артачился, упирался, потом смирился и позволил препроводить себя до ближайшей кафешки.

— Что пить будем? — спросил Славик, усадив собрата по перу за столик и присаживаясь напротив.

— Кофе, — бросил тот. — Только, пожалуйста, мужского рода, а не среднего.

Словно кастрюля с массивным донцем, сию минуту снятая с огня, он ещё фыркал и побулькивал.

— Мерзавцы! — сдавленно возмущался Пётр. — Нет, я понимаю, если бы речь шла о грамотности! Но тут же о жизни и смерти речь… Всё равно что поддельными лекарствами торговать! Вот… — Он полез в матерчатую наплечную сумку и достал оттуда листы с выведенным на принтере текстом.

— Что это?

— Список словарей, которыми, возможно, пользуется маньяк.

— Где взял?

— Что значит «где»? Сам составил.

— Дай глянуть…

— Пожалуйста.

Список был обширен и, видимо, включал все нынешние вокабулярии, где слово «жёлчь» увенчивалось точками, а слово «афера» — ни в коем случае.

— А насовсем?

— Прошу! — И Пётр Пёдиков сунул Славику ещё пяток экземпляров. — Будет возможность — к дверям магазина прилепите. Двоечники…

Тут принесли капучино и Пётр смягчился: с блаженной улыбочкой ссутулился над чашкой и прикрыл подслеповатые глазёнки, вдыхая кофейный аромат.

— Собственно, любая языковая реформа — очередная уступка двоечникам, — печально молвил он, не отверзая вежд. — Помяните мои слова, Вячеслав, узаконят скоро и «зво́нит», и «ложит».

Славик сочувственно покивал, хотя, правду сказать, сам зачастую употреблял оба неузаконенных словца. Нет, правильная форма была ему известна — просто не хотелось выделяться из коллектива.

— А вот вы, ёфикаторы, — закинул он наудачу. — Как вы относитесь к этому маньяку?

— Знаете, — загадочно обронил Пётр. — После сегодняшнего столпотворения в магазинах я уже не убеждён, что это именно маньяк. В смысле — маньяк-одиночка.

— А кто же? — ошалело переспросил Славик. — Банда?

— Да, — со вздохом подтвердил ёфикатор. — Не исключено, что мы имеем дело с конкурирующей организацией, ставшей на путь орфоэпического терроризма.

— Какого?!

— Орфоэпического, — твёрдо повторил Пётр. — И, обратите внимание, Вячеслав, метод-то — действенный. Видели, как раскупать кинулись?

— Так может, это просто торговая акция? — пошутил Славик. — Залежались словари на складах…

Пошутил — и задумался.

Пока ты не знаешь, как называется явление, оно, можно сказать, не существует. Но вот слово произнесено — и мир становится иным. Орфоэпический терроризм. Аж мурашки вдоль хребта побежали. Мало нам было ваххабитов!

И ведь что удивительно: чем благороднее цель, тем более безобразные средства используются для её достижения. Чадолюбие — и то приводит к жертвам. В позапрошлом году, например, издатели, борясь за право печатать учебники, просто перестреляли друг друга — вот вам и всё чадолюбие.

— Гражданин Пёдиков Пётр Семёнович?

Славик вскинул глаза и к удивлению своему обнаружил, что прямо перед их столиком стоит невесть откуда взявшийся шеф в сопровождении Сани по прозвищу Карубция. Оба опера выглядели несколько озадаченными. Должно быть, не ожидали застать коллегу за распитием кофе с Петром Пёдиковым. Хотя, с другой стороны, чего тут неожиданного-то? В конце концов, Мыльный сам дал установку сотруднику: подружись, расспроси…

Бывший глава литературной студии обречённо встал.

— Можно? — робко осведомился он и в два судорожных глотка допил свой капучино.

— Пройдёмте с нами, — буркнул Мыльный, затем, поколебавшись, повернулся к Славику. — Вы — тоже…

Допрашивали гражданина Пёдикова Петра Семёновича в том же помещении, откуда днём раньше изгнали с позором безграмотного лжеманьяка. Славик тихо сидел поодаль и вот уже второй раз за истекшие (или истёкшие?) сутки вновь изображал свидетеля. А может быть, даже и сообщника.

— Ваша фотография? — методично потрошил задержанного Алексей Михайлович Мыльный.

Тот сорвал очёчки (рискнём предположить, что слово это всё-таки пишется через «ё»), протёр стёкла краешком свитерка и водрузил вновь. Всмотрелся, погрустнел.

— Да, моя…

— На снимке указано точное время и дата. Что вы делали позавчера в интернет-кафе «У Билла Г.» в пятнадцать ноль восемь?

— Отправлял письмо, — с обречённой улыбкой отвечал ёфикатор.

— Кому?

— Вам.

— Вот это? — И задержанному была предъявлена распечатка послания, подписанного Jack the Ripper.

— Да… — всё с той же ласковой улыбкой приговорённого откликнулся самозванец Джек.

— Что вас побудило его отправить?

Улыбка стала ещё беспомощней и очаровательней.

— Понимаете, — мигая подслеповатенькими глазками, объяснил ёфикатор, — мне хотелось помочь вам в расследовании, направить на верный след… Я знаю! — вскричал он, прижимая к воробьиной груди желтовато-розовые лапки. — Ваш опыт несопоставим с моим, но, признайтесь, ведь с подобными мотивами преступления вы тоже сталкиваетесь впервые… И обратите внимание, — встревоженно добавил горбатенький Jack the Ripper, нервно пощипывая мочальную, аккуратно подстриженную бородку, — я нисколько не претендовал на незаслуженную мною славу, поскольку использовал аллоним…

— Что-что использовал?

— Аллоним. То есть подписался чужим именем.

— В смысле — псевдоним?

— Нет. Псевдоним — вымышленное имя, а аллоним — реально существующее.

Сунуть этого ботаника в камеру к матёрым уголовникам — ох, показали б ему там «аллоним»! Впрочем, нет, не стоит… Живым он оттуда точно не выйдет.

— Вершков нахватался, — презрительно сказал Мыльный, — словечек учёных надёргал… А школьную-то программу подзабыл, а? Стыдуха…