Михаил Дайнека - Новые байки со «скорой», или Козлы и хроники

А на последнем вызове презентовали мне палку полукопченой колбасы. Типа, подкормитесь, доктор, уж больно вид у вас того, голодный и замученный.

Голодный — это точно. Особенно если учесть, что в голодный обморок после суток я могу свалиться запросто. Особенность организма, сахар в крови ураганно снижается, гипогликемия.

Ладно, сдала я смену, только нацелилась кофе с колбасой употребить, как тут коллегам вызов поступил, как раз в сторону метро. Выдернули меня коллеги из-за стола, какой уж тут завтрак. Я только и успела хвостик от палки колбасной отрезать (вместе с веревочкой), в салфетку завернула, в карман на всякий случай сунула и в попутную лошадь погрузилась.

Высадили меня наши ребята около метро и поехали на вызов. А я до входа чуть-чуть не дошла, накрыла меня гипогликемия. Чувствую, голова закружилась, липкий пот по спине потек, слюна изо рта закапала. Из последних сил сунула в рот колбасный хвостик и стою, жую, к стенке прислонясь.

Видок — тот еще! Пуховичок старенький, прическа после дежурства — а-ля взрыв на макаронной фабрике, рожа серо-зеленая, вчерашняя красота под глазами кругами размазана, а изо рта веревочка от колбасы торчит.

На такое зрелище и менты не замедлили явиться.

— Сударыня, а что это вы тут делаете?

Ну ясное дело, за бомжиху приняли.

— Колбасу ем, — честно отвечаю.

— А документы у вас есть? — спрашивают.

Сую им под нос свои скоропомощные корочки. Они совсем озадачились:

— Доктор, а что, вам колбасу больше есть негде?

И на веревочку свисающую подозрительно косятся…

Мне к этому моменту уже чуть полегчало, мир посветлел, и чувство юмора прорезалось. Вытащила я этот хвостик из зубов, объяснила стражам порядка суть проблемы. И про гипогликемию, и про дежурство сумасшедшее.

Они вникли и даже забеспокоились:

— Доктор, — говорят, — пойдемте к нам в дежурку, мы вас хоть чаем сладким угостим!

Как говорится, спасибо, но нет. Я домой хочу. Настаивать менты, впрочем, не стали, но в метро бесплатно провели, вниз сопроводили и в поезд посадили.

А напоследок еще и утешили:

— Если вам, доктор, поутру опять плохо станет, вы лучше не колбасу на улице жуйте, а сразу к нам, мы вас напоим и накормим по-человечески. А то видок у вас того, предосудительный. А у нас культурная столица как-никак!

В общем, на довольствие меня в местном отделении поставили.

И за что их только в полицейских переименовали…

Не знаю даже, с чего бы мне сподручнее начать: с крысюка, евроремонта или же с самоотстреливающихся лампочек.

Начну, пожалуй, с крысюка.

Крысюк был мелкий, но шибко наглый. Еще бы, если он посреди ночи шарился по ординаторской в поисках жратвы, а в итоге наглым образом запутался в моих буйно завитых крашеных кудрях.

А я только-только задремала между вызовами в нарушение всех инструкций и предписаний, только первый сон начала смотреть, как чувствую — кто-то меня за волосы дергает. Рукой в прическу сунулась — крысюк.

Мне-то что, я с институтских времен, когда еще студенткой в институтском виварии подрабатывала, крыс не боюсь. Выпутала я животину, на пол смахнула и стала сон досматривать.

Утром честно всё коллегам рассказала. Кто-то похихикал, кто пальцем у виска покрутил; короче, сослуживцы единодушно решили, что на сей раз всё-таки я вру. Слишком уж много со мной за последнее время всяческих историй приключалось, вот коллеги и сочли, что — перебор.

А ровно через неделю дежурили мы в том же составе. Ночь тихая была, я опять прилегла. Просыпаюсь от дикого визга. Выглядываю в диспетчерскую, а там наша диспетчерша, дама, очень деликатно говоря, зело объемная, одетая в футболку и колготки (зрелище, доложу я вам!) залезла с ногами на подоконник, обняла фикус, трясется и вопит от страха.

А докторица в таком же неглиже на столе на одной ноге скачет и дико визжит.

А по диспетчерской носится перепуганный крысюк, в которого они кидают подручными предметами, и всячески уворачивается.

На визг весь наличный водительский состав прибежал. От явления мужской части коллектива дамы еще пуще завизжали и свое неглиже всячески прикрывать начали. Диспетчерша вовсе за фикус спряталась, а докторица попыталась было под стол залезть, но крысюк раньше нее туда сиганул.

Пока мужчины дам успокаивали, пока диспетчершу от фикуса отцепляли и докторицу со стола снимали, крыс не будь дурак тихо рассосался в неизвестном направлении. Будто бы и не было его.

Зато теперь уже мою правдивость сомнениям никто не подвергал. Более того, на следующий день все наши бабы под мальчиков подстриглись и по ночам строго по инструкции спать не ложились, свет даже не гасили. Производственную дисциплину всячески блюли. От страха.

Через месяц, правда, успокоились.

А еще через год затеяли у нас на отделении как бы евроремонт. В том смысле, что обшили кафельные стены бывшей водолечебницы, где ныне обитает наша «неотложная», гипсокартонными панельками и потолок подвесной прицепили. Дешево и сердито. В рамках нацпроекта «Здоровье».

Вот только крыс не протравили. То ли статьи расхода на крыс не нашли, то ли забыли соответствующий лот на тендер выставить.

Крысы от ремонта в вентиляцию удрали, да там и остались. Живут себе и радуются. Те, которые побойчее, по ночам по всей поликлинике шастают, у докторов участковых из столов печенье воруют.

А самый наглый крыс, тот, который ночью ко мне цеплялся, побираться приспособился. Я его запомнила, у него на морде характерный шрам. Он как вечер, так из-за решетки вентиляционной лапки тянет и пищит жалобно. Подайте, дескать, жертве евроремонта: сами мы замурованные, еда кончилась, вода кончилась, помогите, чем можете!

Доктора на «неотложке» отзывчивые, в положение вошли и крысюку колбаску с салом через решетку просовывали. И даже не ворчали, когда четвероногий по ночам изнутри по потолку топал. Не всё ли равно, спать-то нам обычно по-любому не приходится. В общем, сбалансированный биогеоценоз получился.