Андрей Подшибякин - Игрожур (главы 1-7)

Оскорбленный вчерашним предательством Петрозаводской Юрик постановил себе не производить сегодня Маневров: пусть мерзавка знает, что больше не имеет для автора лучшего в мире журнала решительно никакого значения. Кто она, в конце концов, такая?! Ему написала «чмоки» сама Анна!.. Минуте на десятой первого урока стало понятно, что без Маневров кибер-богатыря ожидает смертельная тоска. Юрик покосился на парту: там змеилась нарисованная шариковыми ручками цепочка корявых прямоугольников и было выведено: «Если ты не голубой, нарисуй вагон другой». Гной хотел было отвернуться, но краем глаза поймал на себе свербящий взгляд Корявого. Вчерашнее унижение у турника было слишком живо в памяти, и Dark Skull начал выводить очередной, двадцать третий по счету вагончик.

– Черепанов! – взревела историчка Ольга Михайловна, комплекцией напоминавшая игрока в американский футбол в полной спортивной выкладке, а редкими черными усиками – отрицательного героя телесериала «Богатые тоже плачут».

Гной замер.

– Ты покупал эту парту, чтобы ее портить?!

Через плечо Юрику беспардонно перегнулся Корявый, увидел незаконченный вагон и прошипел: «Пидар чуханский». Все попытки Гноя обелить свою репутацию, таким образом, пропали зря. Ольга Михайловна продолжала бесноваться:

– ...напишу докладную в ГорОНО!!!

Чем было страшное «гороно», никто толком не знал, но все чувствовали – ничем хорошим общение с организацией, носящей такое имя, закончиться не может.

– Вон из класса! Иди расскажи завучу, чем ты занимаешься на уроках!

Юрик понуро поплелся к выходу, по пути нарушив данную самому себе клятву и покосившись на Алину. Та что-то писала в тетради, не обращая внимание на очередное испытание, выпавшее на долю Темного Черепа.

Ни к какому завучу Гной, конечно, не пошел: историчкино буйство обычно не имело никаких особенных последствий и было (хоть об этом никто из учеников не знал) вызвано скорее физиологическими причинами, чем педагогическим рвением. Добредя до пустого мужского туалета, Юрик сел там на подоконник и вынул из рюкзака томик боевой фантастики «Операция «Коловрат» – предстояло как-то убить двадцать минут до перемены. Надо заметить, что ничего, кроме «славянского фэнтези» и «русских космических опер» Гной никогда по своей воле не читал – вообще все стихи были, по его твердому убеждению, проделками гомосексуалистов, а всяким там достоевским с гоглями вообще делать было больше нечего, как писать сотнями страниц заунывную нудистику про крестьян и жирных старух. Особенно Гной ненавидел описания природы, лирические отступления и «про любовь» – в тех книгах, которые читал он, любовь сводилась к действиям, описываемым при помощи таких словообразований, как «ее высокие налитые груди», «его воспрявшее естество» и даже «с ее губ срывались страстные стоны».

Едва Юрий успел погрузиться в энергичные приключения русской (заметно было страстное желание автора книги всегда писать это слово с заглавной буквы) звездной армады, гоняющей по черному космосу слизистых гнидогадоидов, как в туалет вошел хмурый учитель труда Сергей Валентинович и, не глядя на Гноя, начал рассупонивать брюки. Кабинок и перегородок в школьном туалете не было: только ряд отверстий в кафельном полу. Трудовик уселся над одним из них на корточки и раскрыл принесенную с собой газету «Аргументы и факты». Гной, потупясь, вышел. День, определенно, предстоял непростой.

Он уже решил, что именно напишет для «Мании страны навигаторов». В прошлом номере журнала авторитетный автор, скрывавшийся за псевдонимом Игорь Шварцнеггер, скверно отозвался о свежей игре Diablo II. Гной в нее сам не играл, но много раз видел, как это делают завсегдатаи клуба «Матрица», так что ему было что возразить – уже не терпелось добраться до приготовленных дома письменных принадлежностей. Юрик даже не волновался – если ты настоящий гэймер, прикидывал он сам с собой, то написать «объективную статью» должно быть проще простого. Юриков любимый журнал придерживался им же самим придуманной теории: существовали «объективные» и «субъективные обзоры». Объективными назывались материалы, исполненные, как квартальный отчет, строго по одному шаблону: главки, названные «Графика», «Звук», «Управление», «Игровой процесс» и «Выводы» (в некоторых исключительных случаях к ним прибавлялись еще «Атмосфера» и «Мультиплеер»). Метафоры, аллюзии, гиперболы, а также сложносочиненные и сложноподчиненные предложения в «объективных статьях» не приветствовались – мысли надо было излагать рубленым слогом отставного прапорщика, уволенного из армии за служебные злоупотребления. В таких материалах обязательно было употребление самых дремучих изо всех возможных речевых штампов: если «отсутствует», то обязательно «как класс»; если «дождь», то непременно «как из ведра»; а уж «персонажи» непременно была «полюбившимися». Единственной стилистической вольностью, которую мог себе позволить подлинно «объективный» автор, был псевдостарославянский языковой мусор вроде «сей», «ибо» и «оный» – типа для солидности. «Субъективистов» в «Мании страны навигаторов» принципиально не публиковали и открыто презирали, называя «эстетствующими» (подразумевалось «эстетствующими педрилами», но об этом Юрик узнал гораздо позже) – чтобы заполучить такое страшное клеймо, достаточно было употребить в тексте слово, состоящее из четырех и более слогов.

Особенно свирепствовал главный ненавистник «эстетствующих», седовласый редактор раздела симуляторов «Мании» по прозвищу Фельдмаршал. Деталей своей биографии он не раскрывал: только иногда намекал, что в молодости командовал то ли подразделением спецназа, то ли особо секретной атомной подводной лодкой. С открывающей раздел фотографии исподлобья смотрел пожилой господин с орлиным суворовским взглядом и мощными совиными бровями; в колонках Фельдмаршал рубил сплеча: «эстетствующие графоманы» писали о своих никому не нужных мыслях и переживаниях вместо скрупулезного изложения фактов, которое, как известно, и есть первоочередное дело каждого журналиста. Гной Фельдмаршала дистанционно побаивался и сразу дал себе слово не допустить в «статью» ни одной мысли и переживания, а буде таковые все-таки случатся (он немного опасался раздела «Выводы» – русичка постоянно перечеркивала красной ручкой последний абзац его сочинений и ругалась на его «атрофированные способности к анализу», что бы это ни означало), непременно предварить их волшебной формулой «ИМХО, ессно».

Юриковы мысли о заголовке «статьи» (он остановился на «Иногда они возвращаются» – так в «Мании навигаторов» были озаглавлены почти все публикации об играх с цифрами в названии) прервал звонок: пора было идти на физкультуру. Гной поежился: ничего хорошего это не предвещало.