Павел Асс - Смерть Билла Штоффа

– Логично, - согласился Дамкин, доставая последние десять рублей.

Взяв две бутылки 777-го портвейна, все уселись за столик у окна.

– Отцы! Читал я вашего "Билла Штоффа" - это нечто! У вас когда-нибудь брали интервью?

– Мы каждое утро берем друг у друга интервью, - ответил Дамкин.

– Тогда первый вопрос...

Бамбуков задумался и завертел в руках бутылку портвейна.

– У вас штопора нет?

– Это хороший вопрос, - нашелся Стрекозов. - Как-то у греческого философа Сократа спросили, почему он не живет в бочке, как это делает философ Диоген. На что Сократ ответил, что вдвоем с любовницей они там не поместятся.

– Так Сократ был гомосексуалистом, - сказал образованный Бамбуков. - У него должен был быть любовник... Забыл, как его звали.

– Это была вовсе и не его любовница, а Диогена. Сократ ее терпеть не мог...

– К чему, собственно, вы завели разговор о Сократе?

– А на фига ты спрашиваешь штопор, когда бутылки с портвейном нужно открывать ножом?

– Вам, специалистам, видней, - сострил Бамбуков. - Наливай полнее.

Портвейн был красным, вкусным и нажористым.

– Ты интервью на магнитофон будешь писать или в блокнот? - спросил Стрекозов.

– У меня память хорошая, я запомню!

– Везет людям, - Дамкин отпил портвейна. - А у меня память дырявая, как дур-шланг.

– Традиционный вопрос, - продолжил Бамбуков. - Как у вас получается писать вдвоем? Как у братьев Ильфа и Петрова?

– А как они писали?

– Один бегал по редакциям, другой охранял рукопись от других братьев.

– Понятно. Мы оба бегаем по редакциям, поэтому рукописи у нас постоянно воруют.

– Наливай, - перебил Дамкина Стрекозов.

– А какие-нибудь неукраденные романы или рассказы у вас еще остались?

– Ясный пень! - воскликнул Стрекозов и достал из сумки толстую папку с золотыми словами "На подпись". - Можешь полистать.

– Наливай, - согласился Бамбуков, бережно принимая тяжелую папку.

Зашуршали страницы. Журналист время от времени всхрапывал, посмеивался и щедро похваливал:

– Обалдеть! Гениально! Блеск! Я сейчас умру!

Польщенные Дамкин и Стрекозов, скромно потупившись, отхлебывали портвейн, в глубине души соглашаясь с умным и все понимающим Бамбуковым.

– Слушайте, отцы, давайте я вам найду издателя!

– Давай! - кивнул Дамкин. - Издадим, гонорар получим и еще раз с тобой портвейна попьем!

– Надо бы тебе побыстрее у нас интервью взять, - сказал Стрекозов. - А то мы напьемся сейчас как свиньи, двух слов связать не сможем.

– Что вы волнуетесь? Я сам прекрасно придумаю это интервью. Разве вы не знаете, как это делается? - Бамбуков прищурился и вальяжно развалился на скрипящем стуле. Обнаружилось, что у журналиста расстегнута ширинка, но сам он этого не замечал, а литераторы постеснялись сказать. - Точно так же я брал интервью у четырех политиков, троих музыкантов, двух председателей колхозов и даже у одного космонавта...

– А куда он летал? - спросил Дамкин.

– Никуда. Это был космонавт запаса.

– Но ведь такое интервью будет враньем! - возмутился Стрекозов.

– Ну и что? - удивился Бамбуков. - Ничего страшного, просто работа такая. Вы же сами все в своих романах придумываете, значит, врете!

– Логично, - согласился Стрекозов.

– Тогда наливай.

– Ничего не осталось. Чем вкуснее портвейн, тем он быстрее кончается, - горько сказал Дамкин.

– Надо еще взять, - предложил Бамбуков.

– Тут ты прав. Твоя очередь.

– А кто у вас интервью берет?

– Так ты же его сам напишешь!

– Логично, - вздохнул Бамбуков и пошел за портвейном.

Через минуту он снова взялся за папку. Сразу было заметно, что после покупки портвейна настроение журналиста изменилось в критическую сторону.

– Так себе, в общем-то, рассказы... Вот это ничего, но все равно средненько... Такое я еще в школе писал...

– Ладно тебе, дома почитаешь, - Дамкин налил портвейна себе и Стрекозову. - Давай просто о жизни поговорим.

– Наливай, - согласился Бамбуков, откладывая папку. - Когда я брал интервью у Окуджавы, мы тоже говорили о жизни... О! - закричал он, завидев вошедшего в бар мужчину в темно-полосатом костюме с двумя барышнями. Мартыныч! Знакомься! Это Дамкин и Стрекозов, авторы "Билла Штоффа"! Я у них интервью беру.

– Очень приятно, - полосатый костюм пожал руку Дамкину. - Читал. Рад. И сегодня вечером обязательно перечитаю.

Бамбуков вытащил пачку сигарет и закурил. Дамкин также угостился сигаретой и, выпуская струйки дыма, они немного помолчали.

– Отцы! Ну, а все-таки, как вы пишете? Откуда берете такие веселые сюжеты?

– Что увидим, о том и пишем. Пообщаемся разок, допустим, с Карамелькиным, и готов рассказ...

– Но у вас в рассказах такие великолепные навороты, которых в жизни не бывает!

– Ну, на то это и рассказ. Привираем маленько, конечно.

– А это интервью опишете?

– Зачем? Интервью ты опишешь, а мы напишем рассказ про журналиста Бамбукова, только назовем его как-нибудь иначе. Например, Буковым.

– Лучше Бамбукером. Хорошая фамилия - Бамбукер. Звучная!

– Бамбукер, так Бамбукер.

– Только упомяните, что Бамбукер не столько журналист, сколько прекрасный поэт.

– А ты что, еще и поэт? - удивился Стрекозов.

– Спрашиваешь! - Бамбуков всплеснул руками. - Я стихи с детства пишу. Вот послушайте!

Бамбуков откинулся на спинку стула и нараспев стал читать:

Через пять минут выяснилось, что Бамбуков читает целую поэму, в которой он и его возлюбленная долго разъезжали на электричках. Закончив, поэт прищелкнул языком и восторженно спросил:

– Ну, правда класс!

– Грамотно, - согласился Дамкин. - А вот у меня тоже есть о любви...

И Дамкин начал читать свое стихотворение:

"Дамкина кашей не корми, дай стихи почитать", - подумал Стрекозов и, как только Дамкин сделал паузу, начал в свою очередь выплескивать рифмованные строки:

На том интервью и закончилось. Они долго читали друг другу стихи, а затем разошлись, по словам Бамбукова, довольные встречей.

Через две недели Бамбуков напечатал интервью с Дамкиным и Стрекозовым, в котором все переврал, но они не обиделись, поскольку ничего иного от него и не ожидали.

Еще через неделю литераторы написали обещанный рассказ о журналисте Бамбукере, но Бамбуков тоже не обиделся. Потому что он этот рассказ не читал.