Трансформация, блин

Женщина выглядела лет на 700 и я засомневался — проживет ли она ещё 1000.

Позже мне встретились две радостные старушки с журналами «Унесенные Башней».

— Скоро конец света! — дружно прощебетали они, глядя на бидон.

— О, бабуськи, раз конец света, отдавайте мне свои квартиры!

— Нет, сынок, — прослезились бабки, — квартиры мы уже передали «Башне».

— Тогда идите нафиг, дуры! — вежливо, по–лидерски, попрощался я и побежал дальше.

У вокзала, на асфальте, несколько сумасшедшего вида дядек в костюмах рисовали мелом стилизованные изображения робота R2–D2. Я поставил бидон на один из рисунков и закурил.

— Да! — закричал один из сумасшедших мужиков, тыкая указкой в бидон. —Именно герменевтика распредметизации выводит нас в позицию управляющего!

—Дааааааааа! — закричали остальные, стали обниматься и плакать.

Бидон мне забрать не дали. Оказалось, без него «схематизация не имеет предмета в плоскости содержательной коммуникации». Собрав у больных бумажники и оставив им осмией–137, я отправился к тренеру.

Глава 18. Общественный проект.

Крупная психушка осенним утром похожа на спокойный городок. За высоким забором скучают старые корпуса среди вековых деревьев. Церквушка отсвечивает зеленоватыми куполами, напоминающими гигантские клистиры.

Между всем этим великолепием снуют разные больные, натыкаясь на веселых медиков и грустных родственников. Один пациент несет из столовки бутерброд с фаршмаком, счастливо улыбаясь и посвистывая. Другой, нацепив белый халат, старается быть похожим на заведующего отделением — хмурится, вздыхает и надрывно выкрикивает: «Не говорите «нейролептики»! Есть общий класс —«антипсихотические препараты!». Общительные пациенты, из числа тех, кому разрешают гулять, сбиваются в робкие стаи. Внутри этих стаек пытаются победить друг друга в настольные и напольные игры. Вороны, в поисках прерванного гештальта, сбрасывают на асфальт неизвестно у кого украденные орехи и, как матерые нейрохирурги, рассматривают результат удачного падения, напоминающий мозг Ильича.

Мы, лидеры группы EQ–17, вошли в это великолепие ранним утром. Радостные лица, бейджики и речевки взорвали заскорузлый мир медиков.

Наши предшественники, группа EQ–16, спонсировали детскую школу виндсерфинга. Высокая, благородная цель, ведь деткам тренеров нужно хорошо проводить время. Мы же выбрали более прозаичный проект — помощь местной психиатрической клинике. Деньги передали тренеру, а сами разбрелись по отделениям, чтоб вдохновить персонал ударным лидерским трудом.

На входе в десятое отделение меня остановил доктор с бейджиком «Игорь Левин».

— Что это? — спросил Игорь, указывая на мой бейдж «Наташа».

— А, теперь нормально, — заверил его я. — Раньше меня называли «Лена». Но теперь я почти лидер!

Психиатр посмотрел внимательней.

— Ваша карточка на посту?

— Что Вы! — возмутился я. — Мы пришли, чтоб помочь!

— Сотрудничество с врачом — это замечательно! — Левин подозрительно посмотрел на моего напарника, тащившего по коридору огромный кулек, набитый бутылочками. Игорь, наверно, ещё не знал, что наш тренинговый центр внезапно объявил операцию «Чистый город», и потому EQ–студенты собирали бутылки всюду. Нас не останавливало, что в некоторых бутылках были остатки пива или анализы больных. Лидеров, вообще, мало что останавливает.

— А Вы хотите стать лидером? — начал «вовлекать» я, пользуясь замешательством собеседника.

Напарник яростно загрохотал бутылками по лестнице, напевая реквием EQ–17.Врач напрягся.

— Лидерство — это твой уникальный шанс на саморазвитие! —осторожно прокричал я лозунг, подпрыгнув на месте для убедительности.

Грохот на лестнице усилился.

— Ты тоже это видел? — поинтересовался психиатр, указав в направлении лестницы.

— На самом деле мир не такой, каким он кажется, — ловко выкрутился я, вспомнив секретный дополнительный тренинг «работа с возражениями».

— Деревья нарисованы, а дома из картона? — поинтересовался врач.

— Вот именно! Вы читаете мои мысли! — создал я «раппорт».

Доктор потянулся к кармашку халата, откуда торчали желтые и белые бумажки. У меня такого кармана не было, поэтому я просто скопировал его жест. В НЛП это называется «отзеркалить» — так усиливается «раппорт».Скорее всего, Игорь уже очень хотел стать лидером, но всё ещё стеснялся записаться на базовый курс.

— У Вас есть уникальный шанс изменить свою жизнь! —продолжал я. — Вы увидите всё, так сказать, с другой стороны. Видеть мир глазами врача — это так уныло. Вам же, наверняка, хотелось узнать — как смотрят на мир другие!

В этот момент из ближайшей палаты с табличкой «Фаза! Вход запрещен!» появился странного вида мужик с плакатом «Бензодиазепи́ны — твой вариант реальности!». Сквозь оставленную открытой дверь виднелись упаковки вермишели быстрого приготовления и горки книг по НЛП.

— Кто твой лечащий врач? — поинтересовался психиатр.

— У меня не лечащий врач, а тренер! —гордо ответил я. —Потому что нас не лечат! Нам увеличивают EQ!

Врач посмотрел мне куда–то в область паха и выдал длиннющий лист, на котором красовалось: «Текст опросника СМИЛ (MMPI) — мужской вариант». На четвертом пункте «думаю, что мне понравилась бы работа библиотекаря» я застыл до вечера. Мимо сновали больные, сестра взяла у меня пробу стафилококка, а я всё думал над этим вопросом. И, только дойдя до «временами я чувствую, что умираю», потерял сознание.

Как–то раз Тре Нер дал Лао вопросник MMPI. «Зачем это?» — спросил Лао. «Я люблю читать о любви» — улыбнулся Тре Нер.

Глава 19. Экстерминатус (Последний уикенд).

Флегматично моросил дождик. Древний автобус вез нас по колдобинам проселочной дороги из города. Вез от этих ужасных, ненавистных родственников к старой базе отдыха, где б мы могли уединиться в новой и счастливой тренинговой семье. Часть лидеров громко смеялась, часть плакала. Вообще, смеяться или плакать для нас не имеет большого значения. Главное — делать это максимально энергично. Ведь именно за это мы заплатили деньги — за перехлест эмоций и отключение надоевшего разума. Водитель первые полчаса рейса очень боялся нас, но позже, когда властительница завела «Реквием группы EQ–17»,затих и только иногда суетливо крестился.

Полуразрушенный дом отдыха шелестел истлевшими плакатами: «Ленинским кур…», «Крепи …ом», «Мир!».

Дождь усилился. Группа выстроилась под коричнево–красным «Крепи ом!» и, по команде тренера, засмеялась. Мы, сверхлюди, могли теперь рыдать или смеяться по команде хозяина, независимо от реальности.

— Вы шли к этому моменту, — начала госпожа, — сквозь нехватку денег, презрение окружающих, издевательства врачей! Вы видели гибель прежнего хозяина. Вы — героическая группа, которая попадет в историю!