Андрей Кивинов - Три дня без любви

В итоге предложение сделала Лерка. Он бы так и не решился. Сделала при крайне романтических обстоятельствах и в не менее романтической обстановке. Их загребли в милицию. Их, тихих, законопослушных, богобоязненных молодых людей, даже дорогу переходивших исключительно на зеленый. Они отправились на концерт Филиппа Киркорова, которого жутко не любили, но билеты были халявными — бонус к купленному в супермаркете шампуню. Халява их и сгубила. Билеты оказались наглой подделкой, контролер просигналила охраннику концертного комплекса, тот по рации вызвал людей в форме, и вместо концертного зала влюбленные оказались в багажном отсеке ментовского «уазика» вместе с каким-то фанатом Киркорова, не рассчитавшим с алкоголем. Все дорогу до отдела он пел «Зайка моя» и плакал.

Дежурный оперативник был на каком-то выезде, дожидаться его пришлось в специально приспособленном месте под названием «темная», ибо соседний «аквариум» был под завязку набит пьяными фанатами Киркорова. Задержанные же — люди серьезные, возможно, мошенники или фальшивомонетчики. А по жестким, но справедливым российским законам сажать разнополых граждан в одну клетку строго запрещено. Особенно когда при них нет документов. А документов не было. Поэтому Вадика поволокли к фанатам. Тут Лерка встала поперек. «Почему вы не можете посадить нас вместе?!»

— А кто он тебе? — уточнил бдительный дежурный.

— Муж.

Вадик трусливо промолчал, лишь покорно кивнул. Дежурный посчитал, что посадить мужа с женой в одну камеру не самое серьезное нарушение законодательства. Так молодые люди впервые в своей жизни оказались на одних нарах. «С почином», — сказал дежурный, захлопнув за ними массивную пуленепробиваемую дверь.

— Мы будем добиваться суда присяжных!.. А зачем ты сказала, что я твой муж? — прошептал Вадик, немного придя в себя и оценив обстановку.

— А ты хотел в «обезьянник» к бомжам и алкашам?

— Но нас же теперь точно посадят!

— За что?

— За ложные показания. Я слышал, статья такая есть.

— Значит, нам надо срочно пожениться. Прямо завтра подадим заявление. Или ты против?

— Нет, но… А жить мы где будем?

— Можно пока у меня… Я уже говорила с родителями, они выделят нам комнату. С балконом. Ну что… Ты согласен?

— Да, конечно… Я же тебя люблю…

Когда дежурный опер, вернувшийся с задания, распахнул дверь камеры, он увидел на нарах задержанных, слившихся в страстном поцелуе прямо под рекламным плакатом милицейского спонсора — «Веселого молочника».

С билетами разобрались быстро. Оказалось, что Вадик с Леркой не первые. Фальшивки выбросили ушлые работнички супермаркета, а настоящие толкнули перед концертом с рук за полцены. Задержанные написали объяснительные, опер проверил их по учетам и с миром отпустил, предупредив, чтобы в следующий раз они в камере не целовались. Потому что, простите за тавтологию, камеры оборудованы камерами, и вся дежурная часть отвлекалась от выполнения прямых обязанностей. А кое-кто даже делал ставки, ограничатся ли узники поцелуями или пойдут дальше.

С тех пор ни на какие концерты Вадик с Леркой больше не ходили. А на следующий день подали заявление во Дворец брака и сочетания. Побывав на настоящих нарах, они стали авторитетными людьми и за базар отвечали.

Да, получалось, что Вадик ничего для своего счастья и не предпринимал. Все было сделано за него.

Сигаретный дым пощекотал бронхи, Вадик закашлялся. Потом спросил:

— А как вы поняли, что она к другому ушла? Сама сказала?

— Чего ты мне «выкаешь», как замполит на совещании?.. Ну, вообще-то, — Паша за вторую затяжку полностью уничтожил «Петра Первого», — случайно вышло. Я на два дня раньше из Чечни приехал. С летчиками договорился, взяли на борт. Ну и застукал. Как в анекдоте. Сучка… Сидели в обнимочку с этим пердуном старым, Малахова смотрели.

— И что? Как ты отреагировал?

— Ну как, как? Хорошо, пистолета при себе не оказалось. А то обоих бы, на месте…

— Что, серьезно? Убил бы?

— И рука б не дрогнула. Повезло им… Но челюсть я ему красиво своротил. С одного удара. Меня потом полгода в ментовку таскали. Но он заяву забрал. Сам же виноват, не хрен с чужими женами Малахова смотреть. А я на эмоциях был, понять можно…

— И что, развелись?

— А куда деваться? Не с рогами же жить. Ленка в ногах не ползала, а я ее не уговаривал вернуться.

— А дети есть?

— Не… Проблемы у нее по женской линии. Усыновить думали. Не успели.

— И ты не жалеешь, что разошлись?

— Ну, не знаю, — расчувствовавшись, Паша полез за свежей сигаретой, — если честно, до сих пор, зараза, снится. Как-то я ее не представляю с этим менеджером. Все думаю, не погорячился ли я тогда?.. А Ленку Боженька наказал. Через пару лет менеджера инсульт разбил. Реально так — ни рукой, ни ногой не шевелит. В колясочке катают и кормят с ложечки. Три тысячи по инвалидности и никаких «лендроверов». Грех, конечно, но я тогда очень обрадовался… А у тебя что, похожие проблемы?

— Ну, в общем, да… Так, а здесь ты с кем?

— Со студенткой одной… Я ж из армии после той истории демобилизовался, к приятелю в «Газпром» устроился… Охранником. С Машкой вон познакомился. Живет у меня. Она и не скрывает — ей прописка питерская нужна. Зато честно. Мне с ней и поговорить-то не о чем. Про войну ей не интересно, а мне про ее тусовки и шмотки. Вот, вытащила меня сюда. Ну и какой здесь цимиз? Бабы на шестах? Или ее подружки-студентки?

— Так чего ты ее не прогонишь?

— А с кем останусь? Так я хоть кому-то нужен… Даже для прописки.

Паша вздохнул и чиркнул «зипповским» бензиновым огнивом, едва не опалив брови.

— А у Ленки знаешь почему ничего с этим папиком не получилось? Потому что она не мне, она себе изменила. А это самое поганое. Перед собой-то не оправдаешься. Ну, ты знаешь, воевал. Там это быстро понимаешь… Сам на дембель не собираешься? — Он перевел базар в другую плоскость.

— Собираюсь… Надоело. Только обещаниями кормят.

Вадик телевизор смотрел, газеты читал, поэтому знал, что в армии далеко не шоколад.

— Это верно. Никому мы, на хрен, не нужны. Только когда заваруха начнется, бегут, как детишки к мамкиной юбке… Гляди, если никуда не пристроишься, обращайся. Порекомендую. Им охранники толковые нужны. С боевым опытом. Вон, с Украиной каждый год проблемы. А кто в бой за газ пойдет, если что? Работенка не пыльная, в офисе торчать сутки через трое. И по деньгам с армией не сравнить. Это ж «Газпром».

— Спасибо, обращусь.

После истории в бане слово «Газпром» вызывало у Вадика исключительно негативные эмоции.

— Я тебе телефончик потом оставлю… Ну что, братишка, пойдем вмажем за знакомство. — Отставник швырнул окурок в писсуар, и они покинули место общего пользования.