Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Я отпустил твоих людей, – не отвечая, сказал Бастурхан.

– Чекистов? – Подберезовский закусил губу и наморщил лоб, быстро соображая, выгодно ли ему это обстоятельство, либо наоборот. В итоге он решил, что разницы для него тут не имеется никакой, и пожал плечами. – А почему вы без охраны? Москва, знаете ли, весьма специфический город, здесь приличному человеку без охраны, знаете ли...

Бастурхан усмехнулся.

– Думаешь, меня надо охранять? Уж не приравниваешь ли ты меня, потомственного воина, к подобному себе?

Подберезовский прочувствовал его тон, насупился и отвернулся.

– Вон, смотрите, Бастурхан Бастурханович, как на вас пялятся, – сказал он, когда мотоцикл Повелителя остановился на очередном светофоре.

Повелитель нехотя посмотрел в указанную олигархом сторону, заметил, что из дорогущего джипа на него показывают пальцем, заметил наглые раскормленные физиономии, и безразлично пожал плечами.

– Ты тоже посмотри вокруг внимательнее, – в свою очередь предложил он. – Получишь ответы на некоторые из своих вопросов.

Подберезовский огляделся и изумленно раскрыл рот.

– Вот это да! – Оказалось, на шоссе между машин рассредоточились десятки и десятки «Уралов» с седоками в шлемах с затемненными стеклами. Они вели себя столь же уверенно и непринужденно, как и их Повелитель. Подберезовский, у которого еще теплилась шальная идея неожиданно выскочить из мотоциклетной люльки во время очередной остановки, и броситься в бега, заметно сник. Покосившийся на него Бастурхан едва уловимо усмехнулся. – А остальные? – выдавил из себя олигарх. – Не думаете же вы брать Кремль с пятью десятками своих – пусть даже неустрашимых – воинов.

– А с пятьюдесятью тысячами не хочешь? – опять усмехнулся Бастурхан, подрезая чью–то шикарную машину. Ему зло посигналили, но он и ухом не повел.

– А они что, все едут вот так вот открыто, на мотоциклах?

– Ну зачем же. Многие едут на метро, – спокойно объяснил Повелитель. – Под видом таджикских рабочих. Кто-то как я, кто-то на позаимствованных у местного населения машинах... Наподобие вот этой. – И он мотнул головой в сторону очередного просигналившего ему недовольного.

– Бастурхан Бастурханович... – внезапно так тихо и с такими голосовыми интонациями начал Подберезовский, что Повелитель едва ли не впервые за всю поездку по Москве повернул к нему голову, посмотрел внимательно. – Отпустите меня, Христа ради... Я хороший, я нужен людям, я, в конце концов, жить хочу! – Повелитель, опять потеряв к нему интерес, только поддал газу. – Вы наивный человек! – в отчаянии закричал Подберезовский. У него явно начиналась истерика. – Ну подумайте, как вы с горсткой необразованных скотоводов могли пройти такую страну! Он же специально вас заманил!

– Зачем? – дождавшись паузы, равнодушно бросил Бастурхан. Он не спросил, о ком говорит Подберезовский, это и без того было очевидно. Именно с этим человеком он и ехал сейчас помериться силами. И если повезет, он сделает это в открытом честном бою.

– Да чтобы отработать на вас новые виды оружия! – закричал отдышавшийся олигарх. – Где ваш Таджибек, где Богурджи, где Угедей и другие! А потом он под все это дело еще начнет требовать от Европы каких-нибудь политических уступок! Ведь это вроде бы они позволили вам дойти до Москвы, и Россия теперь пострадавшая сторона! А на деле... Никаких разрушений, никаких особых жертв! Вы просто не понимаете, Подпутин – он же хитрый, как лис, не считая того, что он еще и кровавый диктатор, тиран! – Подберезовский заметил, что они свернули с магистрали и проезжают какой-то ночной клуб с огромной роскошной витриной, и неожиданно вцепился в руль, намереваясь изменить курс мотоцикла, чтобы в эту витрину въехать. Пусть их лучше арестуют милиционеры, которых он с помощью небольшой суммы сможет убедить отпустить его на все четыре стороны, в то время как этого сумасшедшего монгола они непременно запрут в «обезьянник», и таким образом великий монгольский поход закончится для его организатора в заблеванной алкашами камере московского отделения милиции...

Однако у «сумасшедшего монгола» оказалась просто железная хватка, потому что курс мотоцикла не изменился ни на единый градус.

– Успокоился? – насмешливо поинтересовался Повелитель. – Извини, воды предложить не могу... – И посмотрел на олигарха так, что его истерика моментально сошла на нет.

Некоторое время он тихо клацал зубами, затем вдруг как ни в чем ни бывало заговорил обычным тоном делового человека, словно и не бился минуту назад в нервном припадке.

– Хорошо, – с некоторым даже превосходством начал он, – зайдем с другой стороны... – На мгновение наморщив лоб, что, как знал Бастурхан, означало у олигарха начало мучительного приступа острых мозговых процессов, он неожиданно спросил: – Не знаете, на острове Итуруп есть тюрьма?

Вопрос действительно оказался настолько неожиданным, что Бастурхан столь же неожиданно для себя ответил:

– Не знаю. А зачем тебе, суетный ты человек...

– А на Шикотане?

– Не знаю. Но я, кажется, спросил, зачем тебе...

– Понимаете, Бастурхан Бастурханович... – олигарх принялся говорить торопливо, сопровождая словесный понос бурными размахиваниями рук, – в принципе, нам даже не обязательно, чтобы там имелась настоящая тюрьма, нам вполне достаточно небольшой местной каталажки...

– Нам? – подняв брови, переспросил Бастурхан.

– Тогда... – не слушая его, торопливо бормотал, брызгая слюной Подберезовский, – мы быстренько пробиваем, чтобы ей присвоили статус настоящей тюрьмы... Это нетрудно, если знать, за какие ниточки дернуть, на какие рычаги нажать... Потом мы добиваемся, чтобы нас посадили непременно в эту тюрьму...

– Нас?

– Ну, это уже после того, как мы сдадимся властям, конечно, – не слушая, увлеченно развивал мысль олигарх. – Затем мы опять дергаем за определенные ниточки, и острова все же передают Японии. Можно подключить к этому делу Хамакаду, она имеет кое-какое влияние среди своих, и должна мне за раскрутку... Главное, если все правильно организовать, то острова отдадут японцам не просто так, а вместе со всеми жителями и, естественно, находящимися на территории островов тюрьмами с находящимися в них заключенными. И тогда – что?

– И что?

– И тогда мы переходим под юрисдикцию Японии! – радостно выкрикнул Подберезовский. – Здорово, правда?

– Правда... – Бастурхан куда-то свернул.

– А это значит – что?

– И что? – Бастурхан опять куда-то свернул.

– А это значит, что мы автоматически становимся японскими заключенными! – опять радостно выкрикнул олигарх. – А это в свою очередь означает что?

– Что?

– А то, что мы получаем японское гражданство и тут же опять дергаем за ниточки, чтобы нам сократили срок! Потом еще парочка легких телодвижений, и мы свободны!