Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Фашисты!.. Пустите меня!.. Фашисты!.. Где эта, загорелая... Где она!..

Звонко лопнул первый ремень, мужчина торжествующе взревел, схватился высвободившейся рукой за ремень шейный, рванул... Пригнувшись свободной теперь от пут головой ко второму запястью, он с урчанием впился зубами в толстую коровью кожу...

– Владимир Владимирович!

– Что... – пробормотал президент, опомнившись. Он силой заставил себя отвести взгляд от почти освободившегося, предельно возбужденного, потерявшего человеческий облик самца, вырвал свою руку из цепких, хотя и скользких от пота ладоней Подберезовского. – Что вы сказали?

– Эвакуация! – на ходу прокричал Павлов. Он огромными скачками мчался прочь и ничуть не стеснялся того обстоятельства, что, поддавшись панике, рванулся к выходу первым, не дожидаясь, подобно капитану тонущего корабля, когда ставшее опасным плавсредство сначала покинут его пассажиры.

Отбросив приличия, двое со всех ног бросились его догонять, а замигавшая вдруг красная лампочка на входе лишь подстегнула их рвение. Когда же раздалось короткое, мерное рявканье мощной сирены, от зловещих звуков которой в жилах заледенела кровь, троих участников эксперимента охватила настоящая паника. Даже выбежав в коридор и с усилием, навалившись втроем, захлопнув за собой тяжеленные бронированные двери, у которых отказала автоматика, они не ощутили себя в безопасности.

– Откройте, суки!.. Пустите меня!.. – подобно ревущему водопаду бесновался за дверью кто-то, и трудно было поверить, что этот человек, рост и вес которого президент совсем недавно оценил как средние, сотрясал своим телом броню дверей подобно тому тяжелому танку, рев которого недавно почти обманул очутившегося в такой ситуации впервые президента. Кстати, рев танка, в отличие от стука виртуальных каблуков, не вызвал у него заметных внешне физиологических реакций, и сейчас президент вдруг не к месту подумал: интересно, как бы проявил себя в этой ситуации министр обороны.

Рефлекторно пригибаясь, трое рванулись прочь, быстрей к спасительному лифту. С потолка сыпалась штукатурка, стены коридора сотрясались, звуки бьющего в дверь тарана подгоняли беглецов, заставляя их убыстрять шаг почти до бега...

– Видели, Владимир Владимирович? – едва отдышавшись, радостно спросил Подберезовский. Их троица только что вывалились из лифта. – Слышали? Вот оно, Слово! Зря вы волновались – не пропали государственные денежки! За такое удачное исследование неплохо бы и премиальных добавить. Один только гомункул, вон, сколько жрет... Но Слово-то, Слово! Слыхали? Теперь не только американцы с их договором о крылатых ракетах – теперь весь мир у вас в кармане. Владейте себе на здоровье... Что! Что такое! – Увидев глаза президента, он потемнел лицом, испуганно попятился, потеряв характерную улыбку истинно счастливого человека – удачно надувшего кого-то одесского торговца.

Покосившись на суетящегося Павлова – тот откомандировывал вниз группу дюжих санитаров с дубинками и огромными шприцами наперевес, – внешне уже совершенно спокойный, Подпутин поправил сбившийся набок галстук. Затем жестом отогнал охранника, – увидев, в каком состоянии вышел из лифта президент, тот примчался, выхватив на ходу пистолет и покрыв вестибюль огромными скачками в несколько коротких мгновений, – сузил глаза, сфокусировав взгляд так, что Подберезовский попятился...

– Добавить, говорите, Борис Абрамович, за гомункула?.. – свистящим шепотом переспросил президент. Он схватил Подберезовского за галстук, крутанул, наматывая его на кисть, пока на один оборот. – А что, и добавлю, пожалуй... – Он крутанул вокруг кулака еще раз и потянул вниз, отчего Подберезовский переломился в поясе, закашлялся, задыхаясь. – Говорите, нашли то самое слово? Не слово, а Слово? Теперь, говорите, можно владеть себе спокойно миром? – Потеряв на мгновение выдержку, он рявкнул уже совсем не по-президентски, сопровождая рык некоторым перекосом лица: – Значит, миллиард долларов за блондинку? Не многовато будет?

– С загорелыми, прошу заметить, ногами, – прохрипел нездорово побагровевший Подберезовский. – Отпустите, Владимир Владимирович, не берите грех на душу. Вам потом стыдно будет...

Опомнившийся президент отпустил галстук незадачливого вдохновителя и спонсора секретных физиологических исследований, достал из кармана носовой платок, брезгливо вытер пальцы, затем, презрительно скривив губы, обронил какую-то фразу по-немецки. Она несколько отличалась от фраз, произнесенных некогда в Прямоугольном кабинете, звучала уже не столь красиво, хотя, возможно, тоже являлась цитатой из «Фауста» Гете.

– Что... вы... сказали... – вымолвил, наконец справившись с удушьем, Подберезовский. Красный лицом, он потирал шею ладонями и болезненно морщился.

– Я сказал, что запросто мог бы нанести вам удар отсроченной смерти, но не стану валить вас даже простой подсечкой, – вскинув подбородок, пояснил Подпутин.

– Но за что! Я же нашел Слово! Да, я истратил ваш миллиард, но я его нашел!

– Это блондинку-то? – уже без гнева, иронически поинтересовался в очередной раз справившийся с эмоциями президент.

– С ногами, – огрызнулся, опять напоминая, Подберезовский. – Это очень существенно... – И тут же зачастил подобно продающему дрянь торговцу, уговаривающему чрезмерно придирчивого клиента: – Вы же сами видели, что после произнесения этого ключевого Слова сделалось с добровольцем! Вы же видели!.. Вы не думайте, мы проверяли Слово не один раз, делая это в самых разных ситуациях и с самыми разными группами испытуемых! К примеру, однажды Слово было выкрикнуто нашим человеком в обычном ресторане, после чего собравшиеся на поминки земляка кавказцы немедленно забыли об усопшем и затеяли драку, оспаривая свое право на блондинку, которой никто даже не видел! Нет, каково, а? А еще, да будет вам известно...

– Вы все сказали? – сухо осведомился Подпутин. – Не углубляясь в детали и не комментируя все эти ваши смехотворные псевдонаучные выкладки, просто напомню: президент Сбуш-младший не понимает по-русски.

– Эту фразу можно выкрикнуть по-английски! – поторопился заверить его Подберезовский. – Нужно срочно проверить воздействие фразы на англоязычных! Конечно, на такие исследования потребуются время и дополнительные ассигнования в размере примерно...

– Еще одного миллиарда долларов, – закончил за него внешне уже абсолютно спокойный президент. – Даю вам три дня. И...

– И миллиард? – торопливо, с надеждой спросил Подберезовский. Он нервно облизнул губы.

– И если в течение этих трех дней Слово не будет найдено, вы у меня сами будете барахтаться в физиологическом растворе, – пообещал Подпутин. – И пускать пузыри. Это уже мое Слово, слово президента, – заверил он побледневшего Подберезовского и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.