Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– На параше, – подсказал Гнилой.

– Да-да, именно! – Сутулый посмотрел на него благодарно. – Какая благородная смерть! Любой позавидует такой чистой и благородной кончине...

Услышав чей-то топот, воры тревожно переглянулись, а телохранители приготовились к обороне, обратив оружие на проем двери.

– Сцапали голубчиков! – обнажив сияющую фиксу, радостно доложил телохранитель Лысого, дежуривший у ворот в паре с человеком Гнилого.

– Кого? – с неудовольствием прервав речь, спросил Сутулый. Он на всякий случай отодвинулся на стуле, чтобы в любой момент можно было нырнуть под спасительную крышу массивного деревянного стола, и его примеру последовали многие.

– Двух ореликов Сатаны! Возможно, они причастны.

– Ага. Хорошо...

Послышался характерный звук передвигаемых волоком тяжелых мягких предметов, и в зал затащили двух парней с красивыми шрамами на грани высокого дизайнерского искусства.

– Что с ними? – недовольно бросил Стреляный. – Они должны быть в кондиции, чтобы шевелить языками.

– Они в порядке, – заверили воров довольные своей работой телохранители. Отдуваясь, они протащили скрипящих обувью о пол пленников в центр зала и бросили, подобно ветоши, на всеобщее обозрение, как раз на то место, где некогда возвышался трон Сатаны. – Сейчас оклемаются. Им и врезали-то – всего ничего.

– Знаем мы ваше «ничего»... – пробурчал кто-то.

Когда прошло минут пять, а никаких перемен в позах излишне настойчиво приглашенных в зал двоих не произошло, ворам надоело глазеть на валяющихся без движения ребят в кожаных куртках, и они начали проявлять первые признаки раздражения.

– Оживите их, – велел Гнилой, и похожий на жердь парень с перекошенным ртом плеснул в лица двоих морсом из позаимствованного с обеденного стола графина.

Парни наконец зашевелились, протяжно, почти в унисон, застонали, затем, словно пародируя раскоординированные движения пребывающих в невесомости и неподготовленных к ней людей, присели, опираясь руками на паркет.

– Очухались? – весело поинтересовался Деловой. – Тогда рассказывайте.

– О чем? – спросил парень со шрамом на лбу.

– Мы ни в чем не виноваты, – на всякий случай поторопился вставить парень со шрамом на щеке.

Моментально последовали две оплеухи и двое вновь завалились на паркет.

– Твою мать! – разъярился Ржавый, когда прошло еще пять минут, а рассказывать что-либо по-прежнему было некому. – Почему без приказа! Если кто-то дернется еще раз... А ну, оживите их по новой.

Спустя минуту графин с морсом опустел окончательно, зато двое, продемонстрировав уже народившиеся навыки двигаться в невесомости, вскоре опять сидели, опираясь руками о паркет.

– Рассказывайте!

– Мы не виноваты, – повторил один.

– О чем? – одновременно спросил другой.

– О том, за сколько сребреников продали своего хозяина! – угрожающе процедил Сутулый. – И кто вам заплатил, конечно, тоже не забудьте упомянуть. Время пошло.

– Да о чем вы? – вскрикнул ничего не понимающий парень с меткой на лбу.

– Мы по приказу пахана ездили в магазин! – подтвердил второй.

Воры переглянулись. Опытные в подобных вещах, они склонялись к мысли, что парни не врут.

– Вы что же, не знаете, что хозяина завалили? – вкрадчиво подкинул Деловой. На лицах двоих проступил такой ужас, что ворам окончательно стало все ясно. – Его завалили, а вас нет на месте, – все же продолжил на всякий случай Деловой. – Не слишком ли все одно к одному сложилось? Ваше дело круглосуточно его охранять, а вы неизвестно где шляетесь. Черепа вон тоже кончили, а вы целехоньки. Как прикажете все это понимать?

– Хозяин нас с самого утра выгнал, – в один голос повторили двое. – Мы пробовали было сопротивляться, да куда ему перечить. Разве ж он послушает...

– Да уж. Перечить Сатане – себе дороже. Твою мать... Но тогда кто же? – Сутулый ударил кулаком по столу с такой силой, что с противоположной стороны основания буквы «П» упала чья-то вилка. – А это еще что такое? – Он удивленно воззрился на ввалившегося в зал здоровенного гориллообразного парня. Тяжело дыша, с огромными клетчатыми сумками в руках, тот прошествовал в центр зала. По тому, как пружинили его мощные ноги, было ясно, что эти практичные, излюбленные челноками вместилища наполнены чем-то неимоверно тяжелым. Грохнув сумками оземь, парень, отдуваясь, отер рукавом кожаной куртки взмокший лоб. – Что это за хрень, я спрашиваю! – уже взвизгнул от негодования Сутулый. – Что вообще происходит!

– Это было при них. – Втащивший сумки парень кивнул на почти пришедших в себя подручных Сатаны, взгляды которых уже стали более-менее осмысленными. – Когда мы их брали, они вцепились в эти сумки подобно клещам – не оторвать.

– Ага... – Воры оживились, стали переглядываться – кажется, в таинственном деле наконец появилась какая-то интересная деталь, возможно – первая зацепка. – Может, это их сребреники?

– За это вы продали Сатану? – кивнув на сумки, грозно пробасил Деловой. Отрицая, двое яростно замотали головами, намереваясь что-то сказать, но их никто не слушал. – Вскрыть! – приказал Деловой и воры вытянули шеи, привставая, чтобы не пропустить ни малейшей детали из столь интересно повернувшихся событий.

Руки телохранителей сноровисто потянули замки молний, натужно приподняли клетчатые вместилища неизвестно чего, еще более натужно перевернули... Раздалось озадаченное кряканье, удивленные возгласы, смех...

– Что это за хуйня? – недоверчиво вылупив глаза, озвучил общий немой вопрос Гнилой.

– Это... это... – Руки телохранителей гостей принялись лихорадочно рыться в огромной груде рассыпавшихся по паркету книг, брошюрок, журналов.

– Тут Евтушенки какие-то! – выкрикнул один, перебирая серию карманного формата, но довольно толстых брошюр.

– А у меня Михалков, – с трудом, по слогам прочитал фамилию на обложке увесистой книги второй, – «Стихи о советской родине», что ли.

– У меня Ахматова! – радостно заявил третий. – А здесь... как его... Агния Барто какой-то, во. Тут все стерлось, слишком книжка потрепанная. Из комиссионки, наверное.

– Что это значит? – стараясь, чтобы голос звучал строго, спросил Ржавый, хотя все и так было ясно.

– Это мы в городе купили, – сказал парень со шрамом на щеке.

– Целый день по магазинам как кони носились, – подтвердил парень со шрамом на лбу. – Хозяин наказал, если не набьем сумки доверху, назад не возвращаться. А поэзию нынче хрена где найдешь. Вот и колесили аж с шести утра.

– Ладно... – после продолжительного молчания обескураженно просипел Гнилой. – С этим поэтическим дерьмом все ясно. Что дальше-то?

– Э-э-э, не скажи, – дружно возразили Стеклянный, Оловянный, Деревянный, – Агния Барто совсем даже неплоха. У нее про Любочку одна забойная вещица имеется. Про ту, что с ленточкой в косе.