Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

Крепкий мужчина с генеральскими погонами кивнул.

– Следуйте за мной.

– Следуем, следуем, – проворчала Кузьминична. – Как в тюряге, прям…

– Ну все, с меня хватит! – прошипела Петровна, с кряхтеньем выбираясь из глубокого, с высокой спинкой, кресла. – Пошли, Кузьминична, над нами просто издеваются. – Она обвела взглядом просторную приемную с ковровой дорожкой, ведущей к двери со скромной табличкой «Президент Российской Федерации Подпутин В. В.», остановила взгляд на что-то отбивающем на компьютерной клавиатуре крепком секретаре в гражданском костюме, сидящем прямо, подобно проглотившему линейку человеку, не касаясь при этом спинки стула, и едва сдержалась, чтобы не плюнуть себе под ноги. Из соседнего кресла, два ряда которых стояли параллельно друг другу вдоль двух противоположных стен, с таким же кряхтеньем принялась выбираться Кузьминична.

– Только сколиоз в таком наживать, – неодобрительно проворчала она, а подскочившему генералу хмуро сказала: – Дела у нас. Нам сходняком рулить надо, вопросы решать, а нас тут маринуют. Неча было стрелу забивать, если у вашего пахана времени на нас нет. Мы вам не пацанки какие малолетние, мы люди уважаемые, в авторитете.

– Простите… – растерялся генерал. Он снял фуражку и промокнул лоб прямо рукавом кителя. – Вы не можете просто так уйти, вы…

– Ха! – сказала Петровна. – Хотела б я посмотреть на того, кто рискнул бы попробовать нас остановить.

– Я хотел сказать… Понимаете, отказаться от встречи с президентом Российской Федерации – это равносильно…

– Только давай без пафоса, – поморщилась Петровна.

– Короче, – решительно сказала Кузьминична. – Она подняла руку, чтобы посмотреть на часы, обнаружила пустое запястье и сплюнула, не сдержавшись. – Часов еще лишили… Короче, ждем еще ровно пять минут. Если в течение этого времени нас не примет пахан, мы…

Генерал опять отер рукавом пот и кивнул оторвавшемуся от экрана компьютера секретарю. Тот поднял с телефонного аппарата без наборного диска и клавиатуры трубку, подержал ее, не говоря ни слова, возле уха, и в свою очередь кивнул генералу. Тот вздохнул с облегчением.

– Прошу не волноваться, гражданки, сейчас вас пригласят.

Старушки, не сговариваясь, полезли в карманы халатов, но вспомнили, что у них, помимо часов, мобильных телефонов и расчесок, изъяли карманные зеркальца, и переглянулись. После короткой заминки они принялись прихорашиваться без помощи подручных средств, просто приглаживая волосы пятернями.

Внезапно широченные и высоченные, в два человеческих роста, двери с украшенной государственным гербом табличкой синхронно распахнулись, и двое крепких мужчин в чине полковников, стоящие в проеме, синхронно сделали приглашающие жесты рукой:

– Просим.

Старушки переглянулись и с неожиданно охватившей их робостью неуверенно тронулись с места. По пути они подталкивали друг дружку подобно стеснительным школьницам, не решающимся подойти к понравившимся им мальчишкам, каждая из которых не желает идти первой, а норовит пристроиться в хвост подруге.

Миновав порог, они вошли в огромный, с футбольное поле, Секретный зал Секретного кремлевского дворца и замерли, недоверчиво оглядывая обстановку. Вверху, на высоте примерно пятого этажа стандартного дома, висела огромная, сверкающая драгоценными каменьями, многоярусная люстра, метров примерно десяти в диаметре. Весь зал в разных направлениях пересекали красные ковровые дорожки – наверное, для различного рода церемониалов, – на стенах висели огромные рукописные портреты генсеков и президентов прошлых лет, а прямо напротив входа висел самый большой, метров десяти в высоту, портрет президента действующего, изображенного в полный рост. Крепкой рукой президент держал под уздцы вздыбившегося, оскалившегося крупными здоровыми зубами коня. От рамы исходило сияние украшающих ее драгоценностей – сапфиров, изумрудов, рубинов и прочих разноцветных камней.

– Красотища-то какая… – прошептала пересохшими губами Петровна.

Кузьминична промолчала. Нахмурившись, она пыталась угадать, откуда появится президент. Тем временем двери за спинами старушек бесшумно закрылись и они остались в зале одни.

– Ни стола тебе, ни стула, – с недоумением прокомментировала Кузьминична. – Он гостей стоя, что ли, принимает.

– Н-да, непонятно… – согласилась Петровна.

Они робко прошли в глубину зала, стараясь строго придерживаться центра красной ковровой дорожки, словно сойти с нее на паркет было сопряжено с риском для жизни.

Внезапно в зале потемнело, раздались негромкие звуки музыки и остановившиеся старушки, прислушавшись, с удивлением опознали ее как мелодию знаменитой на весь мир песни «С днем рождения, мистер президент», которую когда-то пела со сцены Мэрилин Монро, поздравляя президента Кеннеди. Через секунду музыка стала громче, в центр зала ударили со всех сторон невидимые прожектора, и в перекрестии их ярких лучей внезапно и словно бы ниоткуда появилась сама актриса. В своем коронном белом платье, она стояла, придерживая его подол, который парашютом раздувался от бьющей снизу плотной струи воздуха.

– Эт-то еще что такое… – едва сумела прошептать ошарашенная Петровна. – Кузьминична, ущипни меня скорее.

Актриса, выждав, вступила в нужном месте голосом и музыкальная тема превратилась в полноценную песню.

Около минуты остолбеневшие старушки вовсю пялились на поющую актрису, пока, наконец, с усилием сглотнувшая Кузьминична не прошептала застывшей с раскрытым ртом подруге:

– Голограмма...

Внезапно они уловили периферийным зрением какое-то движение под потолком, и синхронно задрали головы. Вверху открылся люк и из него стало плавно опускаться какое-то сооружение на сверкающих золотом цепях.

– Господи спаси… – прошептала Кузьминична, когда разглядела, что сооружение является обычным, только опять-таки из золота, сиденьем с бортиками, какие подвешиваются на качелях, а на нем, скрестив ноги, сидит президент Подпутин. Спиной он опирался на огромный золотой полумесяц, на его лице была черная карнавальная маска, а ботинки были начищены так, что их блеск слепил старушек куда больше сверкающих всюду бриллиантов.

Поющая актриса помахала ему рукой и президент, вскинув в ответном приветствии руку, растянул губы в улыбке. Петровна торопливо перекрестилась.

Когда Мэрилин закончила свою песню, сверху раздался голос президента:

– Устал я греться, – прочувствованным мягким баритоном принялся выводить он, – у чужого огня… Но где же сердце, что полюбит меня…

Петровна перекрестилась еще раз.

Тем временем сиденье опустилось примерно до уровня человеческого роста, и президент, не дожидаясь полной его остановки, ловко, по-спортивному соскочив со словами: «Всегда быть в маске – судьба-а-а моя-а-а», – спружинил ногами и замер перед потерявшими дар речи подругами.