Леонид Ленч - С точки зрения реализма

Когда подошел Митя, спасенная девушка — лет семнадцати, с полудетским личиком, в красном беретике на макушке — и ее спасительница стояли рядом и плакали.

— Не плачьте, девушка! — всхлипывая, говорила Леля. — Не надо! Все же кон… кончилось хо… хорошо!

— Спаси-и-бо, девушка! И вы не плачьте, а то я не… могу оста… оста… нови-иться.

— Вы где жи… живете, девушка?

— Пятый дом отсю-юда!

— Идемте, я вас провожу-у, нам по дороге! — сказала Леля и, повернувшись к Мите, бросила ему в лицо: — А вы… не смейте за мной идти! И по телефону мне не звоните! И вообще… забудьте мое имя. Свистун!

— Леленька, я лично… — начал Митя, но девушки уже быстро шагали по мостовой.

Художник-оформитель посмотрел на стройную удалявшуюся Лелину фигурку, потом перевел растерянный взгляд на симпатичную луну и… свистнул! Тонко, жалобно, безнадежно. Пробегавшая мимо тощая рыжая кошка с нахально задранным хвостом даже не оглянулась.

1955

Экономист-консультант Бляхин спал, и ему снилось, будто он сидит на заседании у себя в учреждении и просит слова. А председательствует почему-то уборщица тетя Настя. Она слова экономисту не дает и при этом непрерывно потрясает колокольчиком.

«Какой неприятный звон у ее колокольчика!» — подумал Бляхин и проснулся.

Луна светила в комнату. За дверью тревожно и резко трещал звонок. Чертыхаясь, экономист натянул на себя пижаму и подошел к двери.

— Кого надо? — сурово спросил он.

— Телеграмма Бляхину.

Бляхин не любил получать телеграмм. Он испытывал свойственный многим суеверный страх перед этими небрежно склеенными клочками бумаги, таившими, как правило, неприятности, изложенные лаконично и без знаков препинания. Жена Бляхина Люля была на курорте. Телеграмма могла прийти только от нее, от Люли.

Когда почтальон ушел, Бляхин трясущимися руками вскрыл телеграмму и прочел ее вслух, чтобы не так было страшно.

— «Окружена невеждами срочно телеграфь соли жирных кислот четыре буквы целую Люля».

Экономист провел рукой по сразу вспотевшему лбу. Зловещая загадочность текста поразила его.

— Ничего не понимаю! — жалобно сказал Бляхин, обращаясь к портрету Льва Толстого. Он сел за стол и, зажав голову руками, стал изучать непонятную телеграмму.

«Окружена невеждами», — размышлял Бляхин. — Ну, это ясно. Это она имеет в виду местных врачей. А дальше? А дальше идет «срочно телеграфь». Позвольте, что я должен «срочно телеграфь»? Потом эти проклятые «соли жирных кислот». Наверно, анализ у нее плохой. Надо звонить тестю».

Экономист-консультант набрал нужный номер и терпеливо стал слушать длинные, протяжные гудки. После десятого гудка в трубке раздался испуганный хриплый голос отца Люли — Сергея Карловича:

— Слушаю. Кто это?

— Это я, Володя.

— Какой Володя? Какие могут быть ночью Володи? Положите трубку!

— Это Люлин муж Володя.

— Здесь Люлины мужи не живут. Положите трубку!

— Проснитесь, Сергей Карлович! — завопил Бляхин. — Говорит Володя, муж вашей дочери Люли. У нее неприятность. Я только что получил телеграмму.

— Ах, это вы, Володя, — растерянно сказала трубка. — Обождите, я только штаны надену, а то холодно… Что там у нее такое? — после короткой паузы спросил Сергей Карлович.

— У нее соли жирных кислот. Слушайте, я вам сейчас прочту телеграмму. «Окружена невеждами срочно телеграфь соли жирных кислот четыре буквы целую Люля».

— Н-да, — сказал Сергей Карлович. — Телеграмма неприятная. Но я не могу понять — в чем ее соль?

— В жирных кислотах. Там же сказано ясно про соли.

— Я не про Люлину соль, а вообще… В смысле — где смысл? Слушайте, Володя, при каких болезнях выступают на поверхность соли жирных кислот?

— Я вас как раз об этом хотел спросить.

— Обождите, я посоветуюсь с Зинаидой Валерьяновной.

Совещание с Зинаидой Валерьяновной продолжалось минут пятнадцать.

— Володя! — вдруг заговорила трубка. — Зинаида Валерьяновна советует сейчас же позвонить какому-нибудь знакомому доктору, узнать, насколько опасна эта самая жирная соль. А Люлечке дайте успокаивающую телеграмму. Позвоните нам завтра утром. Спокойной ночи!

Бляхин стал вспоминать знакомых врачей: «Орлов на даче. Петросьян в отпуску. Позвоню-ка я Рыжакову. Он все-таки наш учрежденческий врач». На этот раз трубку сняли сравнительно быстро.

— Слушаю вас, — услышал Бляхин деликатный голос.

— Извините меня, доктор, что я так поздно. Говорит Бляхин, экономист. Ради бога, скажите мне: что такое соли жирных кислот? Моя жена, понимаете…

— Это же форменное хулиганство! — вдруг закричал деликатный доктор Рыжиков. — Третий раз за ночь меня будят всякие… и спрашивают про эти дурацкие соли жирных кислот. Стыдитесь, товарищ Бляхин!

Ночь экономист-консультант провел без сна. Только на рассвете он смежил усталые вежды и опять увидел во сне заседание.

За председательским столом попрежнему восседала уборщица тетя Настя и трясла колокольчик.

Экономист проснулся. В прихожей надрывался телефон.

— Слушайте, Володя, — сказала трубка, — это говорит Сергей Карлович. Мы с Зинаидой Валерьяновной откопали тут один химический справочник. Вы знаете, что такое соли жирных кислот? Это — мыло!

— Почему же она прямо не написала: дескать, у меня нашли мыло.

— Постеснялась! Вы бы тоже не написали. Думаете, это приятно, когда у вас находят мыло? Бедная Люлечка. Она, наверно, заболела чем-то ужасным. Вы звонили доктору?

— Да. Он сказал, что это — хулиганство.

— Ну, знаете, этот ваш доктор, Володя, видимо, такой же невежда, как те, которые окружают бедную Люлю в санатории. Надо обратиться к профессору. Слышите?

— Слышу. Обращусь. Спокойной ночи, Сергей Карлович.

— С добрым утром, Володя. Не забудьте дать Люле успокаивающую телеграмму.

На работу Бляхин пришел с головной болью, желтый и несчастный. Сослуживцы оглядывали его с состраданием.

— Что с тобой, Володя? — сказал весельчак Парасин. — У тебя такой вид, как будто тебя всю ночь жевала корова и выплюнула только на рассвете!

— У меня жена заболела, — мрачно ответил Бляхин, — у нее нашли соли жирных кислот. А эта свинья Рыжаков меня же обругал хулиганом, когда я ему позвонил ночью.

— Чем заболела жена?

— У нее нашли мыло. Одним словом, соли жирных кислот. Вот телеграмма.

Парасин прочел Люлину телеграмму и стал смеяться. Смеялся он долго, а потом сказал:

— Она же решала кроссворд! Мы с Гришухиным тоже не могли разгадать эти проклятые соли жирных… мыло! Четыре буквы!.. Боже мой, как просто! Побегу обрадую Гришухина. Между прочим, это мы с ним вчера звонили доктору Рыжакову. Пока, Володя.