Варя Каткова - Здесь мопсы не рассказывают сказки

– Ничего не надо, дорогая, ничего не надо! Все это в прошлом. Нечего ворочать то, что давно забыто, и никому до этого нет дела, – Гертруда повесила трубку, не попрощавшись.

– Ого! – такого развития событий Варьваря не ожидала.

Не скрывая подавленности, она села на подоконник и погладила меня за бархатистым ушком.

Оглушив нервозной трелью, телефон запищал вновь. Увидев высветившейся номер Гертруды Филипповны, Варьваря поторопилась снять трубку и откашлялась, маскируя нотки грусти в голосе. Ответила:

– Алло.

– Извини меня, Варенька, извини, но пойми правильно, – дрожащим от подкативших слез голосом Гертруда начала телефонный разговор, – столько лет прошло, а он ни разу не нашел способа выйти на связь. Написать одно малюсенькое письмо, хоть строчку, позвонить или дать бандероль.

– А если у него не было возможности? Он ударился о раскрытую форточку и потерял память? Или ему прищемило пальцы на руках тяжелой дверью так сильно, что он больше никогда не смог писать?

– Или ему было не до нас… Правда такова, дорогая моя: мы с мамой ему стали не нужны.

На том конце провода открылся шлюз вселенской печали. Раздались тихие всхлипывания, от которых в мопсячьем сердечке все сжалось.

Пусть и существует в мире несправедливость и глобальное зло в виде: цап-царапающихся котиков, злых охранников в супермаркете с их дурацким правилом «с собаками нельзя» и бабулек на лавочке. Но я никому! Слышите? Никому не дам права доводить до слез тех, кто мне дорог. И кормит сосисками! Попомните мои слова!

Я зарычала. Закрутилась на месте и, подняв волосы в ирокез. Дыбом. Залаяла в окно, желая прогнать невидимого врага и тоску, скребущую душу, словно облезлая соседская кошка.

– Не плачьте, пожалуйста, Гертруда Филипповна. Мы вас любим. Послушайте: даже Милка за вас переживает.

Всхлипывания в трубке утихли.

– Я услышала и поняла, если вам будет легче, то больше я не посмею поднимать этот разговор. Всего доброго и ждем вас завтра на чай с моей фирменной шарлоткой. Обязательно приходите.

– До встречи.

Варьваря приуныла, хотя и старалась скрыть грусть под нелепой улыбкой. Скукожилась вся, как выжатая серая губка, осунулась. Веки тяжелыми кожаными мешками опустились на глаза, изменив взгляд на мой самый нелюбимый.

Я называла его: «где сядешь, там и слезешь». Встречался он не часто, за мою короткую жизнь в этом доме. Всего раза два. Не больше. Один раз в трамвае, куда меня отказались впускать, второй – в зоомагазине, консультант которого имел наглость произнести, что я «старая и толстая» и мне надо срочно менять рацион, исключив сосиски.

Хозяйка положила телефонную трубку рядом с моей подушкой на подоконник и пошла в ванную. Смыть слезы и печаль проточной водой. А потом спешно покинула дом, отправившись на работу.

Я сердито глянула на серую коробочку. Как много боли и страданий она приносит людям. Один ночной звонок может изменить всю жизнь, разрубив реальность на «до» и «после». Не поднимай трубку, когда звонит незнакомец. Никогда не знаешь, что ждет тебя на том конце. В секунду ты можешь стать миллионером, узнать о трагедии, потратить минуты ценной жизни на отказ от ненужных навязанных услуг или получить горячую пиццу от заплутавшего доставщика. Ах, сколько хлопот в последнее время доставил телефон Варьваре! Не счесть.

– Держите меня семеро! Я когда-нибудь до тебя доберусь и сгрызу, разберу на винтики и шпунтики, – мне следовало срочно остыть, поэтому я перевела взгляд на улицу, углядев боковым зрением мышиную возню возле подъезда.

Пока у меня на глазах разворачивалась семейная драма не хуже Индийского кино, к дому подъехал синий грузовик с надписью «Везет кому-то». Остановился возле подъезда и изрыгнул из себя, словно из пасти огромного синего кита, двух человечков в форме братьев Марио в цвет кузова автомобиля. Изрыгнутые человечки времени зря терять не стали и, скушав по два шоколадных батончика, принялись разгружать автомобиль. С высоты трех этажей они казались лилипутами, таскающими огромные коробки из машины к двери подъезда.

Коробка, коробка, кулек, шкаф, коробка, снова коробка.

– Зайка, нет, ну ты это вообще видишь!?

Я сбилась со счета примерно на седьмой. Неужели союз по защите прав мопсиков получил мою телеграмму с жалобой. Где я достаточно четко описала скудный рацион, который мне ежедневно выделяла жадная Варьваря. И выслал гуманитарную помощь страждущему песику в виде колбасных хвостиков, сосисок и огуречных попок?!

Братья Марио стремительно быстро разгрузили синюю машинку и уехали, оставив перед подъездом пирамиду Хеопса из коробок и облако едкого дыма.

–Эй, друзья?! Товарищи! Ау! А кто будет поднимать сосиски ко мне в номер? – забарабанила я передними лапками по стеклу.

Неожиданно из облака выхлопного газа вышел огромный мужчина в красной шапке Жака Кусто. Которая, утаив под собой черты лица, переходила сразу в густую рыжую бороду.

Он взглянул на коробки, пересчитал их указательным пальцем, разрубая сухой февральский воздух конечностью, похожей на сардельку, и скрылся. А потом вышел вновь. Закатал рукава синей клетчатой рубашки, показавшейся мне слегка не по сезону надетой для сегодняшнего прохладного зимнего дня. Присел для устойчивости, схватил одну коробку, тяжело при этом выдохнув весь воздух из широкой груди, и исчез в подъезде.

Пришла пора заводить личного сосискохранителя: дога в черном пиджаке, с навыком лапопашного боя.

Больше всего меня удивила не прыткость неизвестного мужчины, который уносил в теплую влажность подъезда коробки с моими сосисками, а то, что за ним туда-сюда таскался…

Бобер.

«О, как интересно получается!».

Да, да! Это был самый настоящий, живой, мохнатый, с лапками, с глазками, с хвостом-лопатой и, возможно, усиками: БОБЕР!!!

Но на всякий случай, для ясности происходящего, я облизнула лапку и протерла ею глаза. А потом лизнула стекло, протерев и его.

Не было ни капли сомнения. С улицы в замызганное окно квартиры на меня смотрел упитанный коричневый грызун и мотал хвостом. Глядя мне прямо в глаза своими черными бусинками.

Бобер – это еще что! Помимо бобра идеальную картину утра нарушала голова крысы, на минуточку высунувшаяся из нагрудного кармана теплой рубашки мужчины. Крыса выглянула, жадно заглотнула крекеринку в виде рыбки, которую незнакомец достал из запылившихся брюк пальцами-сосисками. И благополучно скрылась в бездонной глубине.

Интересно, сколько еще таится тайн в этих карманах. Надеюсь, на крысе потрясения дня закончатся?

Я не смогла вот так просто сидеть на подоконнике и смотреть, как коробки с гуманитарной сосисочно-огуречной помощью исчезают в сырости подъезда. Я решила действовать.