Ден Истен - Капитолина

Вынула из сумки шоколадную конфету и протянула ей.

– Специально для покорителей Севера.

– Не надо, – запротестовала девочка, глядя на конфету с изображением полярного медведя и надписью на боку «Мишка на Севере».

– Держи-держи! Даже символично!

– Спасибо, – Капа спрятала конфету в кармашек платья.

Валери встала со скамейки, поправила юбку.

– Гудбай, Капитолина. Береги себя!

– До свидания, Валери! И вы тоже!

Девушка взмахнула тонкой рукой на прощание и пошла по темной аллее, покачивая сумочкой и цокая каблучками.

Капа смотрела на растворяющийся в ночи стройный силуэт Валери, искренне недоумевая, кому она может мешать. Просто яркий человек со своими взглядами, более свободный, чем другие и, наверное, по-своему счастливый.

Громкий паровозный гудок вывел ее из задумчивости. Девочка натянула на лицо решительное выражение и побежала к вокзалу.

С сухарями или без – какая разница? Только вперед! За мечтой!

***

Сержант Приходько зевнул так, что чуть не вывернул челюсть. Встал из-за стола, потянулся до хруста и поправил портупею. Закинул папиросу в рот и похлопал по карманам кителя. Не услышав привычного звука бьющихся в коробке спичек, пошарил в ящике стола, затем заглянул под стол.

Пнул дверь дежурки и вышел на платформу. В нос ударил тяжелый запах пропитанных мазутом шпал, дым паровозных топок и пьянящий аромат сирени. Но среди этой палитры запахов отчетливо выделялась вонь крепкого деревенского самосада – в пяти метрах, прислонившись плечом к столбу, меланхолично дымил козьей ножкой дворник Митрич. Он аккуратно сдул шапку пепла и дал прикурить сержанту.

Приходько с удовольствием затянулся папиросой, выпустил дым через широкие ноздри. Перекинулся с Митричем парой фраз, затем в две большие затяжки прикончил папиросу и кинул на платформу. Уже собрался было припечатать ее каблуком начищенного сапога, но поймал на себе неодобрительный взгляд дворника. С виноватой улыбкой поднял окурок и бросил в урну. Митрич одобрительно крякнул и выпустил в звездное небо струйку вонючего дымка.

Приходько направился было обратно дежурку в предвкушении горячего сладкого чая, как вдруг к нему подошла молодая темноволосая женщина в длинной юбке из крепа и модном приталенном жакете. На голове шляпка, в правой руке чемодан. Лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

– Товарищ, вы просто обязаны мне помочь! – требовательно сказала женщина и поставила чемодан перед ним, словно преграждая путь.

– Обязан – поможем, – обреченно вздохнул Приходько, понимая, что чайник придется разогревать еще раз, а это – десять минут потерянного времени.

– Пропал Моня! Вы понимаете?! Пропал мой Моня! – женщина картинно заломила руки.

– Песик ваш? – недовольно шевельнул усами сержант.

– Мой сын! – возмутилась женщина. – Вы просто обязаны его найти!

– Успокойтесь, гражданочка! Как выглядел?!

– Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?! Что-то случилось?! Вы что-то знаете?! –запаниковала она.

Милиционер вздохнул.

– Как выглядит?! Сколько лет?

– Я с вас удивляюсь! Ну как может выглядеть обычный еврейский мальчик пяти лет?! Хорошенький.

Приходько почувствовал закипающее раздражение.

– Где вы его видели в последний раз?

– Почему вы меня пугаете? Что значит «в последний раз» ?!

– Где вы его потеряли?! – взорвался милиционер.

– Здесь на вокзале, – женщина поджала губы. – А почему вы на меня кричите? Вы на жену тоже кричите? И на командиров своих кричите?

– Я не кричу, – насупился сержант.

– Хорошо, вы можете на меня кричать, но только найдите мне сына! Наш поезд в Жмеринку отходит через полчаса.

– Как был одет?! – поинтересовался Приходько и тут же поправился. – Как он сейчас одет?

– Очень хороший серый костюмчик и черные ботиночки.

За их спинами призывно крякнул Митрич.

– Так это… того… видал я мальчонку похожего, ага.

– Где?! – в один голос спросили милиционер и еврейская мама.

Дворник махнул рукой в сторону привокзального буфета.

– Так это… он за кошкой побежал. Я ему говорю, мол, малец, а мамка твоя где? А он мне такой: а вы с какой целью интересуетесь? И лицо такое хитрое, и спросил так, с подковыркой. Хитрый малец, ага.

Митрич вынул изо рта обслюнявленную козью ножку, поплевал на палец и аккуратно притушил. Засунул в карман и взялся за метлу.

Приходько быстро пошел в сторону буфета, женщина, подхватив чемодан и придерживая шляпку, побежала следом.

Впрочем, поиски окончились даже не успев начаться – из-за угла вышел маленький мальчик в сером костюмчике. На чернявом лице сияло благодушное выражение, в руках был пушистый дымчатый кот.

– Моня! – строго сказала женщина и поставила чемодан. – Моня, ты совсем не любишь маму?!

Мальчишка, бережно поглаживая кота, снисходительно и слишком по-взрослому для пятилетнего ребенка ответил:

– Мама, не спрашивайте вопросы, лучше посмотрите, какой у меня кот!

– Моня! – топнула каблучком мать. – Тебе кот дороже матери?! Что сказал бы папа?!

– Мама, я вас уверяю, папе уже все равно. И даже когда он был жив, ему таки тоже было все равно.

– Моня, как ты можешь так говорить о папе?! Куда ты дел свой стыд?!

– Мама, что вы скажете за кота? Вам нравится? – мальчишка поднес животное к лицу матери.

Женщина вздохнула и повернулась к заскучавшему сержанту.

– Товарищ милиционер, вы знаете, кем был отец Мони?

Приходько пожал широкими плечами, что означало две вещи: он не имеет понятия и ему глубоко все равно.

– А я вам таки скажу! – воскликнула женщина, уязвленная таким равнодушием. – Покойный Петр Абрамович Шниперсон был известным в Жмеринке портным. К нему ходили за костюмами и платьями, он шил, не побоюсь этого слова, просто таки фундаментальные вещи!

Сержанту совсем стало скучно. Он поспешно козырнул.

– Всего хорошего, гражданочка!

– Спасибо.

– Та нема за що!

Приходько так торопился, что даже не обернулся. Впрочем, с каждым шагом настроение улучшалось – перед внутренним взором снова возник стакан чая с ароматными веточками смородины.

«Эх, сала нема!», – с сожалением подумал он и взялся за дверную ручку. Но, видно, судьба решила, что с чаем бравому сержанту надо повременить – краем глаза Приходько заметил странную худенькую фигурку, крадущуюся под вагонами.

Девчонка!

Сержант, неслышно для своей огромной комплекции, спустился на гравий путей и медленно пошел за ней. Под сапогом предательски щелкнул камешек, девочка обернулась и увидела крадущегося в десяти метрах милиционера. Вылезла из-под вагона и кинулась в сторону стоящего на второй платформе пассажирского поезда.

Приходько с трудом протиснулся под сцепкой и, ругаясь на украинском и русском, выбрался на другую сторону. Огляделся: девчонки не было.