Сергей Дорофеев - Босиком по берегу рая

Друзья прибавили шаг. Пройдя еще несколько дворов по центральной улице, свернули на проулок и подошли к дому Кузьмича. Калитка была приоткрыта. Они вошли во двор и обойдя дом, а затем и сарай, оказались перед баней. Удивлению их, не было придела. В беседке, перед баней, был накрыт стол. А именно: посередине стола в алюминиевой кастрюле, средних размеров, стояла вареная картошка, очищенная и посыпанная зеленью. Рядом с ней, на чугунной сковороде, лежала жареная утка, вся такая румяная с золотой корочкой. Еще был салат из свежих овощей под майонезом и отдельно, лежала, свежая зелень. Так же были соленые огурцы и помидоры. Сало, порезанное тонкими ломтиками. В стеклянных баночках стояли хрен и горчица, готовые лечь на ломоть черного хлеба, который, кстати, тоже был на столе. Кузьмича рядом с беседкой не было. Справившись с удивлением, Владимир робко позвал:

– Кузьмич!

– Кузьмич! – Поддержал его Семеныч.

– Иду, уже иду, – ответил Кузьмич и появился в дверях бани. В руках он держал две бутылки в которых без труда можно было узнать самогон. – А, уже пришли, – затараторил Кузьмич, слегка картавя, – а я вам уже звонить собирался.

Кузьмич был мужиком добрым и веселым, даже когда получал нагоняй от своей жены к сердцу близко не принимал, а сохранял веселое расположение духа.

– Слушай, Кузьмич, – начал Семеныч, – ты бы хоть предупредил, а то мы с пустыми руками. При этих словах Семеныч запустил руку себе за пазуху и вытащил из внутреннего кармана старого пиджака полную жмень шоколадных конфет.

– Складывай их сюда, – протараторил Кузьмич и протянул стеклянную емкость не многим напоминавшую вазу. – Ну, давайте за стол, – добавил он, и все начали рассаживаться на лавки за накрытым столом.

– Слушай, Кузьмич, а ты чего Француза не позвал, друг все-таки.

– Как так не позвал? – Удивился Кузьмич. – Вон он в бане с самоваром возиться.

– Позвал, позвал, я уже часа как два здесь Кузьмичу помогаю. – С этими словами в дверях бани показался Жак, по прозвищу Француз. Хотя он действительно был французом и приехал из Франции, лет восемь как приехал. На вопрос «зачем», утверждал, что Россия – его духовная родина, и что его прабабка была родом почти из этих мест, и что дома у него было принято говорить только по-русски, и еще, про Есенина, Пушкина, Толстого и многих других. Одним словом, был он тоже по-русски сказать «в доску свой». Любил поесть и выпить, любил природу, деревню (называя ее родной). И все то, что должен любить русский человек, со своей открытой широкой душой. Жена его, приехавшая вместе с ним, как-то очень быстро поладила с местными бабами и нашла общий язык. А как не найти? Только одна тема о выращивании каких-то там, нестандартных помидоров (диковинка для наших краев), была тема номер один на пол лета. Одним словом, семья прижилась.

Спускаясь по ступенькам по направлению к беседке, Жак на вытянутых руках нес огромный, дымящий во все стороны самовар.

– На кой фиг он тебе сдался? – Поинтересовался Володя.

– Да пусть играется, – поддержал Кузьмич Француза.

Француз молча донес самовар до стола и водрузил его в центре, после чего тоже присел на лавку.

– Ну, всё, все в сборе, – прокомментировал Семеныч.

– Пора бы уже и начать, – поддержал его Француз,

– А то времени не хватит и в баню сходить. – Кузьмич деловито встал, открыл принесённую им бутылку самогона и со знанием дела разлил по стаканам.

– Первую предлагаю выпить за женщин, которые нас всё-таки любят и понимают, – предложил Француз.

Все согласились, подумали каждый о своей, молча чокнулись и залпом выпили. Руки сами потянулись к закускам, начался пир. Первым, изрядно закусив соленьями, отреагировал на качество самогона Володя.

– Знаешь, что, Кузьмич, а самогон ты в деревне лучший делаешь. Это я тебе точно говорю. Редко, но качественно.

– Точно так говоришь, – поддержал его Семеныч. – В этот раз на чем брагу ставил? – Поинтересовался он.

– Да с прошлого лета варенье осталось, банок двадцать, мне моя и отдала, не пропадать же добру, а так все сгодится, – отвечал Кузьмич.

– Правильно рассудила твоя баба, – подметил Француз. – Мне моя и рада отдать, но у нас только помидоры и огурцы застаиваются.

– Чья бы корова мычала, ты уже как года три виноград растишь, а результат один: ни браги, ни самогона. – Подметил Володя.

– Да я парни и рад вас угостить, но качество не лучшее. Не хочу вам показывать то, что еще не идеально.

– Да ты показал бы и не идеальный продукт. – Подметил Владимир.

– Может, что присоветуем! – Сказал Кузьмич, подняв вверх указательный палец.

– А вы думаете мне что, жалко? – Воскликнул Жак, вскочив со скамейки. – Сейчас позвоню жене, пусть принесет.

– Ты свою супругу лучше не тревожь, а то гляди и домой загонит, – Добавил Владимир. – Ты сам сходи и заодно и гитару свою возьми, дело чувствую песнями закончится.

– Да точно, Жак, гитару возьми, ты в нашем районе певун лучший, спору нет. – Вторил Владимиру его друг Семеныч, похлопав Жака по плечу.

– Да и то верно, сам схожу, наливай Кузьмич на ход ноги. – Раскатисто скомандовал Жак.

– Сейчас начислю. – Ответил Кузьмич, отрываясь от намазывания горчицы на ломоть черного хлеба. Самогонка была быстро разлита и со словами «быть добру» также моментально выпита.

– Ну ладно, сказал Жак, я быстро. – И зашагал по направлению к калитке.

– Гитару не забудь! – Вдогонку крикнул Володя.

– Вот удивительно, мужики, ведь он француз, а сколько песен наших знает, а как поет, никто так не поет. Голос прям из глубины души, прям от сердца самого льется. Как будто учили его в нашей школе музыкальной. – Восхитился Кузьмич. – А его и точно в школе учили. – Вставил Семеныч.

– В какой такой школе? – Заинтересовался Кузьмич.

– В школе разведчиков, с целью проникновения на территорию нашей страны, поселению с тобой Кузьмич, по соседству и похищению твоего рецепта приготовления самогона из прошлогоднего варенья. – Все беззаботно рассмеялись.

– Хотя правда, поет Француз здорово. – Подтвердил Семеныч.

Настроение было приподнятое. Праздник, как ему положено, набирал свои обороты. Сумерки сгустились, и Кузьмич включил свет в беседке. Моментально на свет прилетели бабочки, жуки и прочие насекомые, предпочитающие активную жизнь по ночам. И закружили свои хороводы вокруг лампочки. Слабый электрический свет, слегка подсветил кусты и деревья вокруг беседки. Все вокруг преобразилось, задышало таинственно и по-своему спокойно. На душе у всех было тепло и уютно, наверное, так же хорошо, как в детстве в новогоднюю ночь. Все замолчали. Друзья закурили и задумались каждый о чем-то своем. Идиллия продолжалась совсем не долго. На переднем дворе хлопнула калитка.