Сергей Дорофеев - Босиком по берегу рая

***

Недалеко от деревни, километрах в пяти, был старый двухэтажный дом. До революции он принадлежал местному помещику, а после перешёл в пользование народной власти. Чего там только не размещалось. Сначала там держали беспризорников, потом было управление по лесному хозяйству и еще что-то, потом и совсем не долго санаторий для каких-то больных и уж потом, дом стал принадлежать престарелым и тем, кого родные дети крова лишили. Как и у большинства подобных заведений бюджет на содержания хозяйства был слабо сказать скудным, а вопросов и задач, связанных с поддержанием помещений, да и дома в целом, было громадное множество. Вот и обращался директор дома престарелых к более дешёвой рабочей силе, а именно к таджику Герасиму. Где-то попросит его забор поправить, местами крышу залатать, да бывает, что зимой кочегар из котельной в запой подастся (дело житейское), а тут мороз как назло, вот и обращался директор за помощью к Герасиму. А тот что, надо так надо. Всегда соглашался и всегда брался за любую работу. И всех это устраивало. Всегда готов к работе и всегда недорого. Старики привыкли к Герасиму, особенно к его собаке. Му-му (если кто забыл, кличка собаки) была ласкова со стариками и всегда давала себя гладить, а те тоже, при встрече с собакой всегда старались угостить ее, чем-то вкусным. Вот и сегодняшним ранним утром Герасим торопился в сторону дома престарелых. Рядом с ним бежала Му-му предвкушая скорую встречу со стариками. И не знал еще Герасим, что путь в обратную сторону для него уже заказан. Вчера вечером директор позвонил Герасиму и попросил его прийти как можно раньше.

Слух по дому престарелых разлетелся быстрее чем Герасим дошел до места. Кто первый узнал про то, что Герасима подозревают в краже и кто узнал позже, уже не имело никакого значения. Просто старики рано просыпаются, и такая мощная новость не могла оставаться чьей-то личной тайной. Так что к тому моменту как он с Му-му дошел по тропинке до дома престарелых, все жители барского дома встречали его на улице, во дворе. Еще издали, увидев массовое скопление пенсионеров, Герасим сразу понял, что-то случилось, и это, что-то касается именно его. Душа у Герасима наполнилась тревожным волнением и в ожидании чего-то неизбежного, Герасим подошел к толпе и остановился. Старики тут же обступили его со всех сторон и не давая друг спокойно высказаться затараторили наперебой. Герасим не совсем хорошо понимал по-русски, а с учетом того, что у многих стариков была вставная челюсть, а многие в силу своей рассеянности и раннего утра забыли ее надеть и вовсе, совсем плохо улавливал причину беспокойства стариков. Но несколько слов, произносимые жителями дома престарелых, долетали до его сознания совсем отчетливо, это слова: «депортация, полиция, розыск». Как эти слова были с ним связаны он еще не понимал, но то, что они связаны с ним, сомнений не вызывало. На шум во дворе, из дома вышел директор и поспешил к народу. Только с его помощью получилось объяснить Герасиму, что в деревне случилась кража орденов и медалей, что полиция подозревает его, Герасима в этом, и что лучше ему в деревню не возвращаться, а бежать куда глаза глядят и желательно без оглядки.

– Но я не брал. – Возразил Герасим.

На, что получил ответ директора, на который возражать не было никакого смысла.

– Ты, Герасим, конечно не брал, и мы все здесь тебе верим и на твоей стороне, а вот в полиции тебя и слушать не будут, закроют до суда, а потом или тюрьма, или депортация. Любой вариант исхода событий тебе не очень подходит. – Добавил директор. – Короче беги Герасим и чем быстрее и дальше, тем для тебя лучше.

С этими словами директор открыл дверь сарая, возле стены которого и проходил митинг, и выволок на свет Божий старый велосипед.

– Вот, бери! – Сказал директор и вручил его Герасиму.

Старики тоже начали протягивать Герасиму пакеты и свертки с едой. – Бери, бери, – скомандовал директор, – в дороге все пригодиться, да чуть не забыл самое главное: – Вот денег тебе всем коллективом насобирали. Тут не так чтоб много, но на первое время я думаю хватит, если будешь экономить. Собаку можешь оставить у нас, если хочешь, обижать ее не будем. Ее у нас все сильно любят, да и привыкли мы к вам, столько лет уж вместе. – С этими словами директор рукавом вытер вывалившеюся из левого глаза слезу, довольно-таки крупную. – Ладно иди, – убедительно сказал директор. – Помни только, Герасим, что наш коллектив не верит, что к воровству ты причастен.

С этими словами директор помог уложить в багажник велосипеда последний сверток с едой и по-отцовски обнял Герасима. Му-му, от всего происходящего вокруг, мягко сказать обалдела, но запахи еды, доносившиеся из сумок, висевших на руле велосипеда и лежащих в багажнике, быстро вернули рассудок ее в исходное состояние. Герасим, напротив, прийти в себя не смог и находясь в полуобморочном состоянии сказал всем, до свидания, медленно и слегка пошатываясь зашагал по тропинке в сторону трассы, везя велосипед рядом с собой. Му-му пристроилась с другой стороны и особо не раздумывая пошла тоже рядом с велосипедом.

Старики вдогонку позвали: – Му-му, Му-му. – Но собака даже не оглянулась. Подождав, когда парочка скроется за забором, дедушки и бабушки начали расходиться, каждый из них уносил в своем сердце какую-то утрату и потерю, а главное то что они не могли помочь этому бедному человеку, хоть все были уверенны, в невиновности его. Кто-то из стариков сравнил ситуацию с партизанским движением. Только от такого сравнения на душе стало еще грустнее.

– Ладно вам, – попытался приободрить всех директор, – все само собой уладится, давайте все в дом зайдем, а то сегодня утро какое-то прохладное, как бы не заболели вы все у меня, быстро в дом!

Герасим, пройдя приблизительно метров около трёхсот, остановился около старого деревянного грибка со скамейками, сколоченного кем-то очень давно вероятно с той целью, чтобы уставшие туристы могли посидеть и отдохнуть. Так и Герасим сел на лавку, аккуратно поставил велосипед рядом, облокотив его к рядом стоящему дереву. Обхватив голову руками горько заплакал. Было ему очень обидно, то, что его, абсолютно честного человека, подозревают в воровстве и нет у него никакой возможности доказать обратное. Му-му, видя, что ее хозяин находится в расстроенных чувствах решила его поддержать и аккуратно засунула свой мокрый нос в ладонь Герасима. Слезы дали какое-то облегчение душе. Он встал, огляделся вокруг, и убедившись, что его никто не видит, смачно высморкался с начала из левой, а потом из правой ноздри. – Ну и пусть меня подозревают, – подумал он, – главное, что я перед собой чист, а заблуждения людей, это лишь их заблуждение и их ошибки. С этими словами он посмотрел на собаку. – Значит бежать, – Герасим как-то даже повеселел. Му-му сразу почувствовала перемену в общем настроение и активно завиляла своим мохнатым хвостом. – Бежать, – еще раз повторил Герасим и молнией мысль пронеслась в его голове. – Идея, – от восторга закричал Герасим, – мы будем бежать с тобой на море, и мы начнем свое путешествие прямо сейчас. – Прокричал на своем таджикском Герасим. Видя, что настроение у Герасима совсем улучшилось, Му-му дала свое молчаливое согласие по поводу моря, увеличив амплитуду мотания хвостом. Недолго думая, парочка отправилась в свое путешествие.