Александр Киктенко - Алфавит

– Я тебе объеду! – закричала бабка и замахнулась на него палкой. – Я вам щас все драндулеты ваши расколочу!

– Эй! Эй! Осторожнее, – закричал рыжеусый, сделав пару шагов назад. – Ты хоть знаешь, сколько он стоит?

– Да хоть мильён! – не сдавалась бабка. – Всё равно дальше не пущу!

– Нечего с сумасшедшими разговаривать, – бросил рыжеусый соратнику. – Заводись, поехали.

И тут на тропинку перед бабкой выскочил кот.

– Не бросил всё-таки, – с облегчением вздохнула бабка.

Ещё через секунду вслед за котом на тропинку выскочил огромный чёрный пёс, и сразу ощетинившись, зарычал на мотоциклистов.

– Полкаша! – обрадовалась бабка. – Я уж думала, что не выдюжу, – и затем, гордо подняв голову, прокричала мотоциклистам. – Ну что, соколики! Разворачивайте своих коней, пока Полкан вам бошки не пооткусывал!

Полкан в подтверждение своих способностей зычно гавкнул, перекрывая рёв заводящихся моторов.

Оба мотоциклиста уехали так же быстро, как и появились.

На тропинке осталась только бабка с огромным чёрным псом с одной стороны и рыжим котом с другой.

– Ну что ж, думаю, пора, – сказала бабка своей свите, когда на лес начали спускаться сумерки.

Она развернулась и быстро зашагала по тропинке, опираясь на свой посох-палку. Пройдя шагов двести, она остановилась.

– Ждите здесь, – скомандовала она коту с собакой. – Нечего вам там делать.

Полкан смирно сел, провожая преданным взглядом хозяйку. Кот улёгся в его ногах и принялся громко мурлыкать.

Бабка прошла ещё шагов сто, спустившись к самой реке.

– Ну как ты, болезная? Разродилась? – проговорила она тихим, ласковым голосом, наклоняясь над большими зарослями папоротника, растущими у самой воды.

Навстречу ей из папоротника показалась оленья голова с большими чёрными глазами. Вслед за ней из зарослей, покачиваясь на неокрепших ещё ногах, вышел оленёнок.

– Вот и славно! Вот и хорошо! – прошептала бабка, протягивая руку к оленихе.

Животное, как будто чувствуя тепло, зажмурилось и приложилось щекой к раскрытой старческой ладони.

– Умница, девочка, – прошептала старуха. – Отдохни тут ещё до утра. Утром уйдёшь. А мы тебя пока покараулим. Спи крепко. Не бойся ничего.

Бабка потрепала олениху за ухом и, развернувшись, зашагала по тропинке обратно, к поджидающим её верным Полкану и коту Василию.

Всеми клеточками своего тела он чувствовал, что шевелиться не стоит. В мозгу даже промелькнула шальная мысль, что было бы неплохо умереть прямо сейчас, не дожидаясь мучительной кончины при попытках оторвать голову от подушки. Но умереть сразу не вышло. Немного расстроенный этой мыслью, Василий попытался открыть глаза. С первого раза не получилось. По глазам острой бритвой полоснул яркий свет, и они закрылись с такой скоростью, что казалось, звук от захлопнувшихся век долетел до самых дальних уголков больной головы. Но лежать просто так было скучно, и он попытался ещё раз. Осторожно разлепив опухшие веки, Василий стал оглядывать окружающее пространство. Знакомая трещина на потолке, упиравшаяся в старую люстру, немного порадовала. «Значит, дома. Хорошо», – промелькнуло в голове. Почему дома – это хорошо, Василий не знал. Он просто пытался найти в своём состоянии хоть что-то хорошее.

«Пить!» – прилетел из мозга очередной сигнал. Василий представил, как живительная влага прокатывается по высохшему горлу и наполняет жизнью всё его измученное тело. Картинка казалась такой чёткой, что пить действительно захотелось. Причём захотелось настолько сильно, что ради пары глотков он был готов даже попытаться повернуть голову. Приготовившись на всякий случай к скоропостижной смерти, Василий собрал остатки воли в кулак и осторожно застонал. Звук получился не очень. Помесь предсмертного писка среднеазиатского тушкана с выходящим из проколотого колеса воздухом, он не вызвал жалости даже у самого Василия. На стон никто не отозвался. «Ну, ты хотя бы попытался», – мелькнула в голове оправдательная мысль и сразу угасла. На смену ей пришла лёгкая паника. Василий прислушался. Вокруг царила полная тишина, которая говорила только об одном: помощи ждать не от кого. Это открытие вернуло Василия в начальную точку. Снова захотелось умереть. Но, судя по всему, для того, чтобы умереть, нужно было что-нибудь сделать. А вот делать хоть что-нибудь как раз не хотелось ещё больше, чем жить.

Просмотрев в потолок ещё несколько минут и так и не дождавшись лёгкой смерти, Василий понял, что вставать всё-таки придётся. Дав себе на подготовку ещё несколько минут, он попытался пошевелить правой рукой. К великому удивлению, рука поддалась с первого раза, и Василий поднял её перед своим лицом. Рука оказалась мужской, и почему-то с забинтованным средним пальцем. Этот факт немного озадачил Василия, но решив не искать пока причинно-следственные связи, он поднял вторую руку. Перед лицом показалась левая рука с такой же повязкой на пальце. «Это уже интересно», – мысленно улыбнулся Василий и, решив не останавливаться на достигнутом, рывком согнул ноги в коленях. Осмотреть результат этого действия он пока не мог, но что-то внутри подсказывало, что у него получилось. Осталось самое сложное – оторвать голову от подушки.

На всякий случай зажмурившись, Василий перевалил своё измученное тело на бок.

«Неправильное решение», – пронеслось в голове за мгновение до того, как он осознал, что падает с кровати.

Машинально выставив руки вперёд, Василий приземлился на карачки. Ещё через секунду его догнала БОЛЬ, кувалдой шарахнувшая прямо в лоб. В глазах потемнело, но несмотря на это Василий не рухнул как подкошенный, а остался стоять в коленно-локтевой позе.

Через минуту боль из бомбической превратилась в пульсирующую, стукая по черепу с каждым ударом сердца. Ещё через минуту Василий понял, что это можно терпеть, во всяком случае какое-то время.

С трудом, опираясь на кровать, и далее по стеночке, он встал. Комната всё не хотела останавливаться и покачивалась в такт отрывающемуся палачу, засевшему в черепе Василия. Какое-то время Василий боролся с желанием оттолкнуться от стенки и рухнуть обратно, но мысль о том, что вставать всё равно придётся, его удержала. Отдышавшись, он начал обшаривать мутным взглядом комнату. В метре от него на тумбочке стояла бутылка минералки. Рядом лежала пачка цитрамона. «Это шанс», – подумал Василий и потянулся к живительной влаге. Для этого пришлось оторвать от стены одну руку, и его качнуло в сторону кровати. Испугавшись падения, Василий вернул руку на место, обретя потерянную точку опоры.

«Придётся садиться», – мелькнула в голове здравая мысль. Аккуратно, не делая резких движений, Василий с трудом приземлил свою пятую точку на кровать. Выпив одним глотком половину бутылки, он с удивлением заметил, что руки почти не трясутся. Решив воспользоваться такой удачей, он незамедлительно отправил в рот три таблетки цитрамона, запив их остатками минералки. Через десять минут голова начала проясняться. Палач в голове, ехидно хихикая, отложил свои молоточки и начал легонько давить на виски. Желание лёгкой смерти куда-то улетучилось, уступив место тошноте. Василий, довольный достигнутым эффектом, начал одеваться. Машинально он посмотрел на запястье, но не обнаружил привычного циферблата. Часы нашлись в кармане джинсов. Этот факт сначала очень обрадовал Василия. Памятный механизм до сих пор работал. Вглядевшись, он на мгновение перестал дышать.