Элен Германн - Школьница

– Он пятьсот рублей в долг попросил,– стараясь остаться равнодушной, ответила я.

– Шутишь? – не поверила подруга.

– Нет, – все с тем же спокойствием ответила я.

– Вот же черт! А я думала, что у вас там дела амурные.

– Не говори глупости! Мы с ним разные и никогда не будем вместе!

– Противоположности притягиваются, – протяжно пропела Ната.

– Давай закроем эту тему и больше никогда не будем поднимать! – резко сказала я.

За сегодняшний день любовь к Матвею мне уже успела надоесть.

– Как скажешь, – согласилась подруга, пожимая плечами.

Оставшиеся четыре урока прошли спокойно. Матвей ко мне больше не лез, даже не смотрел в мою сторону. Девчонки пару раз подходили, спрашивали, в кого я влюбилась. Я соврала, сказав, что он не из нашей школы. Сеня куда–то исчез после урока истории, и некому было меня веселить.

Вот и кончился последний урок, мы с Натой собрали свои школьные принадлежности с парты и закинули себе в рюкзаки. К гардеробу мы шли не спеша, наслаждаясь чувством свободы.

– Как день прошел? – спросила гардеробщица Клавдия Павловна.

– Ужасно, – ответила я, – поскорее бы школа закончилась!

– Потом еще скучать будешь, – мило улыбнувшись, сказала она. И мне показалось, что перед ее глазами только что пробежала вся ее школьная жизнь.

– Василиса Белова! Матвей Струнов! Немедленно подойдите ко мне! – услышала я за спиной голос нашей класснухи Анны Витальевны.

– Что–то случилось? – удивленно спросил Матвей. Похоже, он был не в курсе, что его сегодня после уроков ждет рандеву со мной.

– Почему сегодня тебя и Беловой не было на первом уроке? – возмущенно спросила Анна Витальевна.

– Я проспал, – мой "коллега по несчастью" сделал виноватый вид.

– Я тоже, – добавила я.

– Вместе что ли проспали? – удивилась она.

– Нет, по–отдельности,– уточнила я, вызвав смешок у Матвея.

– Уважительной причины у вас нет, так что марш в двести девятый кабинет вдвоем отбывать наказание и, чтобы вы не заскучали, напишете сочинение по Евгению Онегину.

– Мы же Онегина в девятом классе проходили! – возмутился Струнов.

– Вот и освежишь память!– строго отчеканила Анна Витальевна.

Она просверлила взглядом Матвея, и тому ничего больше не оставалось, как недовольным голосом промычать «Конечно».

Я особо не парилась из–за сочинения, так как прочитала этот роман от корки до корки несколько раз. Мне безумно понравилась главная героиня Татьяна Ларина. Мне так хотелось, чтобы она была с Онегиным, но Пушкин был реалистичней. Ведь всем известно, что первая любовь счастливой не бывает. Меня это касается тоже.

– Вот вам ключ от кабинета, через сорок минут приду, проверю, что вы написали, – сказала училка и отдала ключи мне. И мы, как два каторжника, поперлись отбывать наказание.

– Ты же не читал Онегина? – спросила я, когда мы проходили темный длинный коридор.

– Нет, и что? – грубо ответил он. Мне хотелось предложить ему помощь, но, видимо, она ему не нужна.

– Ничего! – так же грубо ответила я.

Мы зашли в класс и обнаружили, что нас здесь никто не ждал: стулья уже стояли на партах, пол, который не успел высохнуть, и эти раздражающие стены, покрашенные голубой краской. Все в этом кабинете нагоняет тоску.

Я выбрала себе первую парту, Матвей сел за мной. Он всем своим видом пытался показать мне, как я его раздражаю. От этого неприятного ощущения хочется прямо здесь и сейчас зареветь навзрыд. Но нужно спрятать свои чувства куда–нибудь подальше и успокоиться. Скоро в моей жизни наступят перемены. Я в это верю.

Я спустила стул с парты, вытащила из рюкзака тетрадку и ручку и рухнула, как мешок с картошкой, на стул. Грациозность у меня ушла в минус.

– Не с такой девушкой я должен был провести это время, – пробормотал он.

Мне казалось, что хуже этот день уже стать не может. Ошибалась! К горлу сразу же подступил огромнейший ком, который мешал мне дышать, но и навзрыд мне зареветь тоже не давал. Едва дыша, я считала про себя до десяти и обратно, чтобы не заплакать. Он не должен видеть моих слез! Надо отвлечься.

Итак, Онегин, Евгений Онегин… Сволочь ты, Онегин! Хоть и на половину. Сволочь, потому что отшил любовь Татьяны, а на половину потому, что не растрезвонил об этом на весь честной мир.

Прошло минут двадцать с момента нашего "заключения". Мое сочинение заняло две страницы и уже приближалось к развязке. Рефлекторно я повернулась назад, чтобы посмотреть что написал Матвей. В его тетрадке было написано всего три строчки: сегодняшнее число, сочинение, любовная тематика в романе А.С. Пушкина. Не густо.

– Ты много написала? – спросил он, сменив гнев на милость.

– Заканчиваю, – недовольно ответила я.

– Помоги, – едва слышно прошептал он.

Я вновь повернулась к нему спиной, чтобы он не заметил расплывшейся по моему лицу улыбки. Он попросил у меня помощи… да ещё так робко… все обиды моментально прошли. Сердце вновь затрепетало от любви.

– Чем мне тебе помочь?– спросила я, не поворачиваясь к нему.

– Расскажи хотя бы вкратце о чем этот роман, а я уже потом с твоих слов перепишу, – ожив, пролепетал мой любимый принц.

Укусив себя за нижнюю губу, чтобы прекратить улыбаться как дурочка, я повернулась к нему, одев на себя маску равнодушия.

– Так ты мне поможешь?– с надеждой в голосе он вновь повторил свой вопрос.

– Хорошо, – ответила я, и на долю секунды почувствовала себя ровней ему.

Это непередаваемое чувство. Я начала свой пересказ, делясь своим мнением с Матвеем. Порой он соглашался со мной, порой наши мнения расходились, но мы общались, позабыв про все общественные рамки. В этот момент мне было так легко с ним и непринужденно, что мне вдруг так захотелось, чтобы это время тянулось вечно.

– А ты, оказывается, говорить умеешь, – улыбнулся Матвей.

– Еще как, – ответила я, – ты просто меня плохо знаешь.

– Может, мне захочется узнать тебе поближе, – он перегнулся через свою парту и подвел свое лицо так близко к моему, что наши кончики носов коснулись друг друга. От этого я покраснела как переспелый помидор. У меня от такой близости пересохло в горле, и если бы я попыталась заговорить, то это были бы не слова, а какие–то странные и непонятные хрипы.

– Может я тебе нравлюсь? – спросил он и окончательно застал меня врасплох.

– Дурак ты,– сказала я, вставая со стула. Накинув себе портфель на спину я направилась к выходу.

– Почему это? – крикнул он мне вслед.

У меня было три секунды, чтобы убедить себя промолчать. Три… он всей школе расскажет. Два… над тобой будут все смеяться. Один… он никогда тебе не ответит взаимностью.

– Люблю я тебя!

О черт! Я ему это сказала! Осмелилась! Как так? Что теперь будет? Нужно как можно быстрее исчезнуть, раствориться, чтобы он не смог меня догнать.