Майю Лассила - За спичками

Юсси с сомнением сказал:

— Да разве в этой стороне Кийхтелюс?

— В этой…

— Да нет же!

— Сиди спокойно, — снова приказал полицейский. — Никакого Кийхтелюса не нужно тебе, а нужно то, что здесь у нас для тебя приготовлено.

В то время в должности начальника полицейского участка был некий Антти Тахванаянен, старший сын купца из Аккала.

Вообще как полицейский он был довольно добродушный человек. Он умел по-человечески обращаться с подчиненными, потому что в студенческие годы ему довелось узнать, что такое полицейский участок, По этой причине он, так сказать, освоил свою профессию. И даже недавно, переодетый в штатский костюм, ездил в Выборг — обследовать состояние полицейских учреждений.

И хотя он и был известен своей мягкосердечностью, однако его терпение иссякло, когда он снова увидел в своем заведении наших липерцев.

— Ах, это вы опять тут? — раздраженно крикнул Тахванайнен.

— Да, это мы, — подтвердил Юсси сей неопровержимый факт.

— Чего вы опять пришли?! — вскричал Тахванайнен.

— Пришли потому, что нас привели.

— Привели… Какой леший вас сюда привел!.. Небось сами сюда пришли, подлецы! — орал начальник участка.

Юсси вспылил и сказал ему:

— Вот и врешь, что мы сами пришли. Это он нас привел.

— Кто он?

— Полицейский. Спроси у него, и он подтвердит, что вас привели сюда насильно, — сказал Юсси.

Все более раздражаясь, полицейский чиновник спросил:

— А что вы опять натворили?

— Ничего.

— Ничего, ничего, — передразнил чиновник. Юсси повторил:

— Ничего не сделали мы такого. Только лишь сидели в телеге и ехали.

— Ехали, ехали… Нечистая ваша сила!.. А куда вы ехали?

— Ехали в Кийхтелюс… И были совсем трезвые, — бойко ответил Юсси, так как он был уверен в правоте своего дела.

Некоторое время начальник участка молча шагал, заложив за спину руки, потом вдруг гаркнул опять:

— А вы знали, чья это была лошадь?

— Нет, — ответил Юсси. И Антти добавил:

— От какого лешего мы могли бы знать, чья она?

— А вот я вам покажу, от какого лешего знать… Да врете вы, знали…

— Не знали, говорят вам! — ответил Антти. А Юсси с твердостью сказал:

— Посудите сами, откуда мы могли знать? Или, по-вашему, у лошади это написано на морде или под ее хвостом?

— Ну, значит, вы украли эту лошадь!

— Это ложь! — вскипел Антти. И Юсси добавил:

— Это грязная ложь, как хвост у коровы! В моем собственном хлеве день и ночь ревут у меня пятнадцать дойных коров! И молока у меня столько, что я согласен даже и тебя молоком поить. Мне не требуется красть чужих лошадей.

Начальник полицейского участка скрипел зубами от злости, но сдерживал себя Некоторое время помолчав, он высморкался и стал продолжать допрос:

— А вы куда ехали на этой лошади?

— В Кийхтелюс.

— В Кийхтелюс… Врут и не краснеют… А что за дело у вас там, если вы сами из Липери?

— Мы ехали в Кийхтелюс. А если не веришь, так спроси у Ихалайнена, — упрямо ответил Юсси.

Полицейский чиновник пришел к мысли, что эти липерцы — крупные жулики. Он опять задал вопрос:

— Что за дело у вас было в Кийхтелюсе?

— Так ведь кобыла ушла туда! — нетерпеливо крикнул Антти. А Юсси поспешно добавил:

— Та самая, которую я у Кеттунена выменял.

Нет, полицейский не мог разобраться в этом сложном деле. Уже измучившись, он спросил:

— А за каким чертом ваша кобыла ушла в Кийхтелюс?

— Так ведь мальчишки ударили ее хлыстом, и она тогда побежала туда, — ответил Юсси.

Полицейский терял остатки своего терпения. А тут еще поросенок опять завизжал в мешке. Полицейский чиновник рявкнул:

— Это что у тебя там в мешке?

— Поросенок.

— Поросенок… Откуда у тебя этот чертов поросенок?

— От свиньи… поросенок… Начальник полицейского участка спросил:

— А что, он тоже ворованный? Юсси с достоинством ответил:

— Да нет, что вы? Вдова Макконена знает, что это наш собственный поросенок. Иди спроси ее, если нам не веришь. Кайса сама кормила его простоквашей. И может подтвердить это.

После продолжительного допроса начальник участка Тахванайнен смог выяснить лишь одно обстоятельство — что вдова Макконена хорошо знает этих двух липерцев. И по этой причине Тахванайнен приказал назавтра вызвать на допрос Кайсу в качестве свидетельницы. Ихалайнена же и Ватанена он велел отвести в камеру.

Юсси было запротестовал и сказал, 'Что он в камеру не пойдет.

— Ах, не пойдешь! — рявкнул Тахванайнен. — Почему же ты не пойдешь?

— Да мне некогда.

— Ах, вон что! Тебе некогда! Некогда отдыхать от своих злодеяний? — насмехался начальник участка.

Тут Юсси снова вскипел. Он замахнулся своим мешком и закричал на начальника:

— Попробуй тут поори на меня! Я тоже рявкну в ответ, да так, что весь город Йоки разлетится на куски.

— Отведите его в камеру! — гордо приказал начальник участка, показывая рукой на дверь.

— И тут шестеро дюжих полицейских, схватив наших липерцев, втолкнули их в камеру, уже знакомую им.

Вилле Хуттунен был тот человек, которому Антти и Юсси крикнули, будто они уезжают в Америку, когда встретили его на дороге.

В Липери все признавали, что слова этого человека заслуживают полного доверия. И, действительно, это был достойный человек. Любое дело он всегда излагал основательно. И уж если он начинал что-нибудь говорить, то говорил, не умолкая и не делая никаких пауз. Без всякой передышки он вел свою речь, не давая никому произнести хотя бы даже одно слово.

Было еще одно обстоятельство, которое позволяло доверчиво отнестись к его речам. Сам старик Хювяринен однажды сказал про него:

— Словам Вилле Хуттунена можно вполне доверять, потому что у него много земли и более десятка коров.

И если кто-нибудь недоверчиво относился к сказанному Вилле, такому человеку всегда напоминали о мнении старика Хювяринена:

— Ведь даже Хювяринен верит тому, что говорит Вилле.

Но была и еще одна значительная причина, благодаря которой Вилле Хуттувена не считали беззастенчивым вруном.

О Вилле было принято говорить:

— Уж если он врет, так он врет разумно и в меру. А такое вранье можно всегда через решето просеять: и увидеть, в какой куче правда и в какой куче ложь.

Некто Микко Кутвонен однажды сказал, имея в виду Вилле Хуттунена:

— Надо принять во внимание, что честный врун никогда не утаит правды, он всегда перемешивает ее с собственной ложью.

Этот Вилле Хуттунен всякий раз, когда возвращался домой, неизменно заезжал к старику Хювяринену. Он и на этот раз сделал то же.

Всю, дорогу Вилле обдумывал вопрос — почему Ихалайнен и Юсси Ватанен бросили свое хозяйство и почему Антти оставил свою жену. С этими мыслями он и подъехал к тому проулку, где находился дом Хювяринена. Но, подъехав к проулку, подумал: «Надо бы зайти к старику, да уж больно дорога нехороша — кругом грязь и ямы. Конечно, если б у женки Хювяринена кофе было наготове, вот тогда недурно было бы проглотить чашечку натощак». Вилле остановил свою лошадь и, лежа в телеге, стал обдумывать, как ему поступить. Уж очень ему не хотелось подъезжать к дому через этот грязный проулок. Ведь особой нужды не было заезжать. Тем более, и лошадь его пить не хотела, поскольку он недавно попоил ее, когда заезжал к старику Варису. Тут Вилле прямо рассердился иа Хювяринена за то, что тот не засыпал песком свой проулок.