Maly Al - In Vitro

«Проспала!» – Первый студенческий день, первая лекция, а на часах одиннадцать тридцать три!

Я подскочила на кровати, ухватилась обеими руками за взлохмаченные волосы и поняла, кошмар меня достал!

Что я теперь скажу маме? Ведь она умоляла не опоздать в первый учебный день. И даже обещала позвонить, чтобы разбудить…

Схватив с тумбочки телефон, я обнаружила девять пропущенных вызовов.

Чёрт!

Огляделась по сторонам.

Будильник храпел пузом к стенке в противоположном углу комнаты. Это же надо, как я его! Невероятно! Проигнорировать такого монстра! Хотя нет. Судя по всему, я его услышала. И отбросила куда подальше.

Спрыгнув на пол, я подвернула лодыжку, упала и… проснулась опять.

На часах было шесть пятьдесят шесть. За окошком светло. Огромные часы с двумя золотыми чашами на макушке, которые я специально поставила поближе, всё ещё спали беспробудным сном, так как оглушающая трель звонка была запланирована на семь. Телефон тоже мирно лежал, не подавая ни единого сигнала о пропущенных вызовах.

Приветственное «доброе утро» маме всё же удалось произнести, хотя ей и пришлось поволноваться, перезвонив несколько раз, так как в это время в туалете я приводила пожелтевшие зубы – забыла привезти зубную щетку, а в аптеку тащиться лень – в белоснежное состояние подручными средствами: пальцем, туалетной бумагой, полотенцем и водой. Затем быстренько собралась и вышла из общежития ровно в полвосьмого.

Дорога до корпуса, где должна была пройти моя первая в жизни лекция, лежала через горку.

Горкой та показалась только в начале пути, плавно превратившись в горищу по мере её преодоления. И на последних метрах я пыхтела, как паровоз, вытирая пот со лба и усов, которых, как говорила мама, нет – но я-то знала… видела бы она меня сейчас, – со злобой провожая взглядом худышек на огроменных каблуках, легко взмывающих в небо и обгоняющих меня.

В нужный корпус зашла мокрая и пунцовая. Огляделась по сторонам, пытаясь отдышаться без звука. Это оказалось нелегко. Особенно когда вокруг парни! Они здесь ходили! Их было так много! Ими кишел весь институт! И даже пятиметровые потолки в просторном вестибюле с его широкими лестницами не помогли ощутить себя свободной. Я словно попала в огромный, но тесный аквариум, где со всех сторон плавали акулы. Но что такое акула против кита? Глубокий вдох, протяжный выдох.

Спокойно.

Я опустила взор, машинально пригладила длинное платье и направилась в деканат. Самым простым было подойти к секретарю факультета и спросить, где находится мой лекционный зал, вместо того, чтобы скитаться по бесконечным коридорам.

Получив подробные разъяснения, я поднялась по лестнице, считая ступеньки и моля Бога, чтобы не врезаться ни в одного из чудовищ. Они были все как на подбор: брюки-скинни и прическа а-ля Роналду–кривая стрела. Наверно стриглись и одевались у одного косорукого портного.

Бог меня услышал. Эти животные сновали туда-сюда, обходя меня, как стенку.

Нужный кабинет находился на втором этаже за массивной двустворчатой дубовой дверью, которая, к счастью, была открыта. До лекции оставалось всего ничего, поэтому первые ряды оказались заняты. Пришлось подняться наверх и устроиться на пятом. Слева от меня сидела девушка, внимательно я её не рассмотрела, так как следовала принципу «никого не вижу – меня не видят». В глаза бросилась лишь её оранжевая кофточка, маячившая ярким пятном на периферии зрения. Справа место пустовало. Вот и хорошо.

Плохо. Какой-то парень, с шумом забежав в зал, плюхнулся именно на него. И, о ужас! Придвинулся ко мне так близко, что пришлось прижаться вплотную к соседке. Та неприветливо покосилась в мою сторону. А что поделать? Я не привыкла к столь бесцеремонному отношению. Школа, которую я посещала, была лишь для девочек, и даже преподаватели в ней были исключительно женского пола. В моей стране мужчины не позволяли себе подобных вольностей. Это порицалось обществом, поэтому процент моего общения с ними был равен нулю. За исключением многочисленных родственников, которых я, впрочем, тоже старательно избегала, и родных братьев, но последние не в счёт.

Лекция началась, и я всё внимание обратила на седого профессора.

По ходу занятия парень придвигался ближе и ближе, заглядывая в мою тетрадку и копируя то, что пишу я. Он точно был тупой. Так как повторял всё слово в слово, не удосуживаясь слушать и конспектировать сам.

А я будто проглотила язык. Но закрыла рукой листы.

Черт возьми. Детский сад. Чай, не глухой.

Но парень напирал, пытаясь подглядеть через руку. Я подняла край тетради и навалилась на девчонку слева. Почувствовала, как та нервно заерзала под моим телом.

Потерпи, милая. У меня война.

Наконец этот недоумок понял, что я не хочу ему давать списывать. Странно посмотрел, дергая глазом. Я не обратила внимания и продолжила держать тетрадку на весу, откинувшись на свою новую подставку. Кажется, та что-то пробурчала. Не очень лестное, пытаясь спихнуть с себя. Но мне было не до неё. Главное, чтобы этот дурак отстал. И он отстал, пересев на ряд вперёд и прилипнув к другой девушке, которая, к сожалению, оказалась менее стойкой, чем я.

Фу-х! Пронесло!

«Я не хочу, чтобы ты в чём-то нуждалась!»

Папа сказал – папа сделал.

И мне вдруг стало так горько, что я считала его монстром, который не любит меня и критикует «для того, чтобы я стала лучше».

«Бриллиант получается из угля только под давлением, как и железо закаляется от огня», – так всегда говорила мама, защищая его. И меня прокаливали ремнем и продавливали умными наставлениями вплоть до окончания младшей школы. А после – калили языком до самого отъезда в другую страну. И вдруг всё волшебным образом изменилось. Папа, некогда свирепый и злой, превратился в милого, пушистого зайчика, который звонил и писал по десять раз в день, стараясь выполнить любую просьбу, вне зависимости от того, сколько ему это будет стоить. Лишь бы я не выходила из дома.

– Я куплю всё, чтобы ты ни в чем не нуждалась, только сиди в своей комнате, – уверял он по телефону мягким голосом, и противостоять ему было невозможно.

– Но пап, это общежитие единственное, которое находится на территории института, – всё же я попробовала возразить. – Оно лишь для девочек. Четыре вахтерши дежурят и меняются на входе. Территория вокруг охраняется, и после девяти часов вечера ворота закрываются на замок, так что никто ни войти, ни выйти не может.

– Всё равно. Девочки тоже бывают разные, – это сказала мама.

– Даже в столовую?

– Даже туда.