Эльмира Хан - Жирный кукбалеш

Рашид задумчиво почесал щеку:

– Да был там один со свинофермы. Долго пытался получить разрешение лепить пельмени и выставлять своих свиней. Но организаторы фестиваля решили, что свиньи не подпадают под фейсконтроль аристократии и вообще не халяль. Он сейчас судиться пытается.

– Хм, даже так… – Зубазга Мозгарович задумался, прикрыл глаза.

– Ты спишь?

– Нет, представляю глаза разочарованных пятачков. Продолжай. Я слушаю.

– Телевидение долго мусолило эту тему об унижении национальной индустрии и несоблюдении прав человека и братьев наших меньших, но потом все вроде затухло.

– Почему вроде? – Прокурор открыл один глаз.

– Да получал я несколько раз письма с угрозами…

У прокурора открылся второй глаз:

– И ты все это время молчал?

– Да некогда ж было! Надо было обезболить сердечные раны от несправедливых упреков невесты… – развел руками Рашид.

– Ну, так что там с письмами? – Прокурор снова прикрыл глаза.

– Угрожали, что если мы не откроем доступ к фестивалю всем, на равных правах, то пожалуются в европейский суд или предпримут иные неприятные для нас действия. Я не отвечал. Решил, что это того не стоит. Потом письма прекратились.

– А мыло проверяли?

– Да. Откуда-то из-за рубежа.

– Интересно. Значит… свиньи против кенгуру.

– Да, он еще верещал, что свиные пельмени безопаснее, потому что свиньи едят наши национальные отходы, а загадочная кенгурятина, выращенная непонятно на чем, может навредить генетическому коду татарского народа.

Оба расхохотались.

– А как твоя бывшая жена? Вы с ней решили спорные вопросы? – Прокурор снова открыл один глаз и посмотрел на зевающего Рашида.

– Решаем. Пришлось отписать часть земель, чтобы ускорить развод. Она угрожала Гузель смертью. Как мог, заткнул Наталье рот. И ты тоже помалкивай, ладно? Гузель все равно не знает, сколько у меня гектаров, поэтому и не заметила ничего.

– Значит, это может быть месть Натальи? Простое женское коварство? – Прокурор привстал, потер уши.

– Вполне. Это ж проект Гузель. Наталье на руку. Да и следов не нашли. Вертолеты не каждый может арендовать, – вздохнул Рашид.

– А если фестиваля не будет, то и инвестиций не будет? – Прокурор почесал ногу об ногу, остановил взгляд на выглянувшей из-за туч луне.

– Мне придется выплачивать долги. Ну и с правительством отношения окончательно испортятся. У них и так на меня зуб.

– Будем проверять все версии. Я спать.

Зубазга Мозгарович дернул одеяло на себя, а Рашид на себя.

– Тебе, Рашид, одеяло не нужно. Тебя кенгуру и гуси должны греть, – пошутил прокурор.

А Рашид придвинул к нему раскладушку и крепко обнял.

– Ты не наглей! – прокурор попытался убрать руку Рашида.

– Ты прав, лучше согреваться национальными продуктами. Кукморским гусем, например. Какой ты миленький, теплый, мягкий… – Рашид снова придвинулся к прокурору.

Зубазга Мозгарович с раздражением уступил ему часть одеяла.

– Еще слово, и я достану хоккейную клюшку! Будешь ловить своих кенгуру в травмпункте!

***

Рашид уехал рано, пока прокурор еще спал.

Его разбудил запах свежего кофе. Секретарша нежно пролепетала приветствия и на подносе преподнесла завтрак.

Новый ритуал приятно удивил Зубазгу Мозгаровича, но и насторожил.

– У вас была тяжелая ночь. А утро сегодня чудесное, свежее, морозное! – Секретарша быстренько собрала бутылки.

Прокурор лежал, пил кофе и мечтал на весь день остаться под одеялом.

– Не хватает вам женской заботы, – секретарша серьезно посмотрела на него.

Зубазга Мозгарович вспомнил, что ее зовут Земфира.

– Да некогда мне! Как хан одинокий в великой степи брожу, подобно бесплодной гусыне иль дурному барану…

Прокурор встал, пошел умываться.

Когда он вернулся, на столе лежала записка.

«У поэта бывают и горе и грусть,

Он, как море, а море не знает покоя.

От добра я, как воск, размягчаюсь и таю,

И, хваля справедливость, я мед источаю».

– Земфира, расписание приема и список дел на сегодня принесите, пожалуйста! – нажал на вызов Зубазга Мозгарович.

Красный пиджак секретарши тут же замельтешил перед глазами, цоканье шпилек отдалось в голове табуном дикобразов.

Прокурор был не в духе. Ночёвка с Рашидом оставила пагубные для работы мозга последствия, но он не оправдывал себя и не жалел.

– Насыщенный сегодня у вас день… – Секретарша опустила густые ресницы. Она разглядывала его руки на столе и чего-то ждала.

– Можете идти… – Прокурор изучил лист и остановился на последнем пункте: «Ужин со мной». – Стоп, подождите. Вы, кажется, ошиблись вот здесь. «Ужин со мной»?..

Зубазга Мозгарович поднял глаза и с любопытством уставился на секретаршу.

– Не ошиблась. Вы знаете, я прохожу марафон «Нежная пчелка». Там задание завизуализировать мужчину своей мечты. И нужно внести встречу с ним в свое расписание, как будто он у меня уже есть. А мое расписание – это ваш распорядок дня. Это просто игра, понимаете? – она покраснела и стала ни с того ни с сего раскручивать свои длинные, по пояс, черные косы.

У прокурора от хмеля очень болела голова, и ему не хотелось вдаваться в подробности и тем более быть свидетелем преображения сотрудницы в пылкую амазонку.

– Понимаю. Удачи вам, пчелка, – буркнул он, попросил секретаршу покинуть кабинет и принести крепкого чая.

За дверью довольная девушка выдохнула, поправила бюстгальтер и засияла улыбкой:

– Это просто игра… – хихикнула она и пошла ставить чайник.

***

Гульчачак поила коров, когда появился председатель, Фнун Нафикович.

Некоторое время он пристально изучал силуэт девушки и облизывался. Председатель давно мечтал ее соблазнить.

Гульчачак была стойким солдатиком, но это лишь добавляло азарта в охоте. Остальные доярки уже давно получили свои призы и награды в виде новой шубы, путевки в Анапу, экскурсии в Москву… Кто-то был рад и простому денежному взносу на банковский счет, а кому-то починили забор и крышу.

Но председатель никак не мог понять, какая нужда беспокоит Гульчачак, как ее поймать и чем заманить.

К тому же на пути стоял ее воздыхатель, которого Фнун Нафикович немного побаивался. Рустам был призером по боксу, и в обиду свою девушку не давал. Но председатель все же надеялся, что в его отсутствие он добьется своего.

– Сеготня в клубе концелт. Будесь? – Он подошел ближе, дернул Гульчачак за черную косу.

– Нет. – Она пошла было к выходу, но Фнун Нафикович не пустил.

– Я седлый са ласку и незность. Не стыдно на пенсию бабуски зыть? – Он попытался взять Гульчачак за руку.

– У вас целый колхоз буренок. На любой цвет, вкус, возраст и вес. Только плеткой махните! А совестью своего ненасытного змия попрекайте! – Она фыркнула и выбежала из коровника.