Александр Бурлаков - Стервочки Кирилла Граненкова

Наверное, эта удивительная история началась ещё в то время… гигантская и воинственная держава собиралась с имперским размахом отпраздновать полвека плюс ещё десятилетие революции, породившей её. Стремились к заоблачным высотам космические экипажи, одна за другой стартовали или финишировали ударные стройки, газеты наперебой кричали о великих достижениях.

Июньское жарево царило над Приазовьем – малейшее колебание воздуха обжигало кожу. Даже портрет Брежнева,– четырёхэтажный, пока лишь с тремя звёздами на кителе, возле «Интуриста» в Ростове-на-Дону,– заметно выгорел на таком солнцепёке.

А по соседству, напротив памятника Кирову, в густом облаке желто-бурой пыли надрывно грохотала тяжёлая строительная техника. Сносили целый квартал старинной застройки. Здесь расчищали площадку для возведения музыкального театра,– о чём свидетельствовала пёстрая вывеска на заборе.

Огромный дизельный кран, непрерывно лязгая тросовыми лебёдками, разворачивался и бил с размаху в здание пятитонной булавой. С противоположной стороны орудовал могучий гусеничный экскаватор: яростно упираясь стальной, зубастой лапищей, он пытался расшатать и завалить стену на втором этаже. Однако дореволюционная кладка из парамоновского кирпича, знаменитого на юге и по сей день, поддавалась с великим усилием.

– И какой умник придумал тут всё ломать? Пустырей что ли кругом не хватает?! Третий зубец на ковше меняю! Чёрт! Стрела выгибается! – с досады выругался машинист: – В Сибири на вечной мерзлоте легче приходилось! Ёлки-моталки!

Недавно Михаил вернулся с северной ударной стройки, так что считался одним из лучших в своём деле. Да собственно, закладка музтеатра в Ростове, уже тоже превратилась в ударную: сюда собрали всех самых опытных в городе, плюс в области. Рядом с экскаватором рычал свирепообразный бульдозер – его механик-водитель полтора года назад усердно коптил солярой небо в дружественном Ираке. Только даже немалое мастерство профессионалов не помогло с одного взмаха сокрушить качество былой работы.

– Срубков! Чего ты там возишься?! Второй день завалить не можешь! – послышался раздражённый голос прораба.

– Саныч! Сам, поди, погрызи! – Михаил развернул кабину, дабы лучше видеть начальника:– здесь тебе не фанерные коммуналки. Эти дома фугасы немецкие выдержали да ещё полвека простояли, даже не треснув – а ты хочешь…

– Ты ещё повыступай мне. Грамотный стал! На парткоме за срыв графика повыступаешь!

– Саныч, а ты атомную бомбу закажи на парткоме – тогда ты за раз весь котлован выроешь. Для двадцати театров!

– Срубков! Ты видно забыл, что квартиры вне очереди обещали и двойные премии?

– Нам коммунизм уже без малого шестьдесят лет обещают плюс светлого будущего в дырявый карман – кто насколько унесёт?! – огрызнулся Михаил, тем не менее, повернул стрелу и с особой яростью врезал по стене. Многотонная машина вздрогнула, но стена подалась: пошла трещина. Ещё нажим.

Вдруг из ниши, открывшейся в покосившейся стене, вывалилось нечто необычное: сверкнув на солнце глянцем отделки, стукнулся о ковш, за тем упал в крошеный кирпич небольшой синенький сундучок.

– Это ещё что? Ого! Вот так подарочек, – Михаил мигом застопорил ковш и, надев каску, подбежал предмету.

– Что это ты откопал? – присоединился к нему коллега с бульдозера: – Миша – сокровища! Ларец?! А ключ есть?

– Если таковой и значился – то уже явно под кирпичом отдыхает.

–Длинной отвёрткой давай попробуем – вот у меня. Возьми,– Виктор вынул из спецовки целый набор отвёрток в аккуратном футляре.

Ларец открылся?!

– Фиу-у! Да тут – если даже четвёртая часть – то на новый «Москвич» хватит! – Присвистнул Виктор от восторга.

– Ну-у… Хватит, скорее, на половину…

– Точно: половину тебе, половину мне – остальное подзаймём!

– Ха! На то ещё через стакан посмотреть надо!

– Посмотрим! – заверил бульдозерист. – Вечером пойдём.

– И вообще – мне мощный мотоцикл с коляской больше по душе: «Урал» либо «Днепр». На нём на рыбалку сподручней мотаться!

– О-о! Уж это… – Виктор не успел высказаться.

– Срубков! Опять ты стоишь – черти тебя дери! Ну, сколько можно, трактор в холостую соляру жжет – леший трижды раздери твою селезёнку!

– Оставь, начальник, свою нечисть в покое – я крещёный.

– А парторг об этом знает? Антиобщественной пропагандой занимаешься! Работу саботируешь?! Вот я…

– А ты не пужай дюже – я на Колыме уже побывал, видел – и там жить можно!

– Ладно-ладно – сейчас ты у меня довыступаешься! Ты о жене и сыне уже позаботился!

– Да чё ты дободался! Саныч! Ты видишь: здесь что нашёл!

– Ну и что? Какое мне дело?! Ударный объект – ты хочешь, чтобы нас в обкоме на ковре петлеполоскали?!

– Хочу, конечно! Пусть полощут – у них должность такая – дюже нервная…

– Ты мне…

– Тут же история! – вовремя вмешался Виктор с примирительным тоном; зная норов Михаила и чувствуя, что атмосфера накалилась не на шутку.

– Да вам лишь бы не работать – вот ваша история! Плевать мне…

– Так и всё вокруг заплевать недолго – ступнуть негде будет.

– Хорошо – пойдём в прорабскую, там поглядим… А то сейчас все свои дела побросают да сюда припрутся поглазеть. Зла не хватает! Леший трижды раздери твою селезёнку!

– Людоед – ты, Саныч… – в полголоса буркнул Михаил.

В прорабской, поверх чертежей будущего театра, разложили содержимое синенького ларца, с изящной серебряной рамкой и отделанного орнаментом. В нём находились фигурки загадочных животных. Виктор и Михаил со всей осторожностью вынимали и поочерёдно рассматривали: небольшой тройной подсвечник в виде деревца, о кору которого, грациозно выгнув спину, точила когти диковинная, крылатая кошка,– крылатый ягуар; брошь – краб, несущий на спине крупную чёрную жемчужину. Вот робкий оленёнок с непривычно разветвлёнными у основания рогами, рвущий листки с кустика; а за ним из ларца появилась насторожившаяся вислоухая волчица с прижавшейся к ней парой волчат на пригорке. Дальше из ларца «вылезла» крылатая ящерка,– маленький парящий дракончик; двух головый орёл, сидящий на краю гнезда, из которого высовываются два двуглавых орлёнка (орлиное семейство сиамских близнецов); влюблённая пара лошадей (конь уже чуть отступил к хвосту своей избранницы, и по оскалу его морды чувствовалось, что он уже набрасывается на свою возлюбленную в неудержимом страстном порыве),– самой же удивительной и совершенной показалась миниатюрная бабочка на цветке. Как и все статуэтки, она была из серебра, с замысловатыми, узорчатыми крыльями; а сидела она над голубым полупрозрачным камнем в венчике цветка. Изящная подставочка из четырёх листиков удерживала всё творение в вертикальном положении. Благодаря чему возникал эффект почти неестественной лёгкости – полувоздушности хрупкого изделия. Бабочка зачаровывала своей утончённой художественной образностью. И Михаил, и Виктор по очереди бережно повертели её в своих огрубелых, механизаторских руках. Каждая серебряная фигурка лежала в ларце в своей ячейке, отделанной бардовым бархатом.