Лилу Деймон - Свалка историй

– Свалка историй, – торжественно объявил голос в голове Петрищева.– Добро пожаловать.

– Каких историй? – спросил потрясенный сантехник.

– Охуительных! – снова не удержался от глупой шутки голос. – Простите. Всех, которые были, есть и будут. Великолепное зрелище. Поглядите, какие страсти кипят!

– Я вижу лишь кучи и колобков.

– Самую суть, значит, – присвистнул голос.– Уважаю!

– Может, мы по-другому как-нибудь пообщаемся? – попросил Петрищев. От свиста у него зачесались уши.

– Конечно, – согласился голос, и перед сантехником возник начальник ЖКХ.

– Объясню вкратце, – продолжал он тем самым голосом, что до этого звучал у Василия в голове.– Эти кучи – истории, а колобки их поглощают. Внутри колобков истории перемешиваются и выходят.

– Куда?

– Туда, откуда прибудут сюда. Слышали поговорку: Истории повторяются? Ну вот они и повторяются. Только в других местах, и с другими. Для этого они должны быть съедены колобками, перемешаны и исторгнуты.

– Ладно, – сказал сантехник. – А вы кто? За порядком следите?

– Я это все и есть.

– Значит, про министерство культуры и прачечную наврали?

– Почему наврал? Одно другому не мешает. Вот я сейчас с вами разговариваю и одновременно торгую синими резиновыми ковриками в одной далекой галактике.

– Зачем?

– Этак мы ни к чему не придем, – начальник ЖКХ вздохнул точь-в-точь как настоящий, – А затор, тем не менее, стоит.

– Что же, сами не можете? – ехидно спросил Василий, – Вы ж на все руки. И коврики, и прачечная…

– Хуячечная, – передразнил лже-начальник, – Могу, но душа не лежит. А работу надо с душой делать. Так что, приступайте.

– Отказаться нельзя?

– Можно. Только вам потом будет совестно. В заторе сейчас страдают и портятся прекрасные истории. Рептилоид Андромед не встретит и не влюбится в прекрасную Жопоногу. У них не родится сын и не станет величайшим диктатором во вселенной. Народы не будут под ним стонать. Крысенок Федор не нагадит в суп, семейство Лопоуховых не отравится, не придет к ним доктор Коновалов, и не вспыхнет между ними запретная страсть. Единорогу Суке не сядет на рог бабочка, не взмахнет крыльями, и на другом конце света не разразится метеоритный дождь и не уничтожит цивилизацию. На обломках этой цивилизации не расцветет новая, прекрасная и ужасная. А хромоногий песик Муха не найдет своего человека. И котенок Черномордик…

– Достаточно, – перебил Петрищев, – Против котенка Черномордика у меня нет аргументов. А хромоногий песик – вообще удар ниже пояса. Показывайте ваш затор.

– Вот те нате хуй в томате, – хохотнул лже-начальник.

Разлился у ног Василия радужной жижей и потек, указывая направление. Сантехник двинулся следом и очень скоро обнаружил затор. Очертаниями он напоминал навозный шар, внутри которого бурлила студенистая вязкая масса. От нее веяло паникой, страданием, недоумением и канализационной трубой. Той самой, с которой Василий недавно сражался и победил.

– Хммм, – почесал затылок Петрищев, – И как его пропихивать, и главное, куда?

– Посмотрите с привычного для себя угла зрения, – булькнула радужная жижа.

Василий послушался. Возникший перед его взором фаянсовый, лаконичных форм унитаз, развеял последние сомнения. Петрищев засучил рукава и устремился в его недра. Спустя некоторое время он вынырнул, исполненный гордости за хорошо проделанную работу. Радужная жижа обрела облик начальника ЖКХ и сердечно пожала сантехнику руку, пообещав новую встречу.

Так и повелось. Примерно раз в три месяца в голове Петрищева раздавался телефонный звонок, и сантехник отправлялся на свалку историй ликвидировать очередной затор. Он привык к дурацким шуточкам Свалки, и иногда даже откликался на предложение сказать «триста», чтобы доставить тому удовольствие. Свалка радостно восклицал: отсоси у тракториста!, краснел, извинялся, но в глазах его плясали озорные огоньки.

Однажды он рассказал Василию о его предшественнике.

– Хороший специалист, но уж больно инициативный. Все хотел систематизировать. Фильтры на входе и выходе поставить, сортировку организовать, колобков закрыть в загон и кормить по расписанию, чтоб жрали не все подряд, как придется, а строго сбалансированные отобранные ингредиенты. А это уже не свалка, а фабрика-кухня.

– Разве это плохо? – удивился Петрищев.

– Колобки впали в уныние, истории внутри них начали портиться. Такой тухляк исторгался… Взять вашу недолгую жизнь, к примеру.

– Нормальная она, – сантехнику стало обидно за свою жизнь, – спокойная и размеренная. По крайней мере, была такой, пока я сюда не попал. Теперь вынужден врать на работе про запойный алкоголизм. Между прочим, меня уволить могут. Вполне возможно, прямо сейчас приказ подписывают.

– Не подписывают, – успокоил Свалка, – Как бы не была замешана история, в ней всегда присутствует баланс.

И, чуть помолчав, добавил:

– В умелых руках и хуй балалайка.

***

Начальника ЖКХ звали Сергеем Петровичем, и первым его ярким эротическим переживанием был парад трудящихся.

Листая как-то на досуге одолженный у одноклассника замурзанный порножурнал, Сергей Петрович, тогда еще просто отрок Сережа, свободной рукой перевернул последнюю страницу, и взору его предстала вырезанная из газеты фотография. Кто ее туда поместил и зачем, непонятно. Скорее всего, одноклассник решил испортить товарищу удовольствие. На фотографии шагали колонной счастливые люди в спецовках. Они несли транспаранты, возвещающие славу труду и воздушные шары. На лицах их застыло вдохновение. То самое, когда эх! ухнем! в едином порыве! Ну как тут не ухнуть? Поди удержись. Вот и Сережа не удержался. С тех пор его не оставляло желание стать частью чего-то значительного, важной, вдохновляющей частью. Без которой «в едином порыве» не получится. А если и получится, то неорганизованно и через жопу.

***

Устранив потоп в третьей квартире, сантехник Василий Петрищев отправился домой. Ему хотелось посидеть в тишине и подумать. До чертиков надоело слыть алкашом. Этак никакой личной жизни не будет. Хотя, какая личная жизнь с его отлучками на свалку? Конечно, дело нужное и важное. Огромных масштабов. Ответственное дело. Но…

Придумать «но» Василий не успел. У двери его поджидал начальник ЖКХ. Вид он имел решительный и торжественный.

– Я теперь, Петрищев, буду у тебя проживать, – сообщил начальник. – Временно. Мы вместе поймем, что побуждает тебя валиться в яму.

Василий тоскливо подумал, что, наверное, не такая плохая вещь эта самая систематизация свалки. Потому как, ну его нахрен, такие повороты. Дать бы по морде тому колобку, что исторгнул…

– В яму лжи и секретов, – Сергей Петрович, истолковав молчание Петрищева, как знак согласия, воодушевился, – Сдается мне, подрабатываешь ты где-то. Стесняться нечего, я тоже так делал.