Андрей Смолюк - Миниатюры

Но вот пришло время и жена стала пенсионеркой. Я по наивности своей думал, что теперь она свою кровать будет заправлять сама, хотя мне это было не в тягость. Так и произошло, но самое, что интересное, покрывало супруга упорно не стелила на свою кровать. Это делал я, потому что жуть как не люблю незаправленные кровати. Я однажды поинтересовался у своей Надежды: почему, дескать, ты никогда покрывало не заправляешь. На что получил ответ, что мне тяжело и сил на покрывало у меня не остаётся. Меня это очень удивило и рассмешило.

– Так что ли мне заправлять это покрывало? – спросил я.

– Да, – прозвучал безапелляционный ответ.

– Мне, так мне, – подумал я про себя, – раз сил у жены на покрывало не хватает.

С тех пор так и повелось. Я быстренько заправляю свою кровать и иду заправлять покрывало жены. Женщин ведь надо беречь, так решил я.

Быстро пролетел Новый год, мы даже толком его и не заметили. Даже Новогодние каникулы в десять дней пролетели как одно мгновение. Но ёлку нам было жалко разбирать, уж больно она красивая у нас нынче получилась. Искусственная правда, зато не сохнет, иголки с неё не сыпятся на пол. Так что подумали мы: пусть подольше постоит да внучку нашу Викочку порадует. А Викочка и в самом деле была рада, что мы ёлку не разбираем, как придёт к нам, так первым делом на ёлку любуется да игрушки ёлочные трогает, уж больно они красивые.

Однако всему приходит конец. Решили и мы в середине февраля разобрать нашу ёлочку. Внучка была против, но мы, в конце концов, убедили её, что целый год до следующего Нового года ёлке наряженной стоять не полагается. Мы внучке сказали, что разбирать будем вместе с ней, чтобы она тоже поучаствовала, так сказать, в ёлочной эпопеи.

Сказать-то мы сказали, и даже число назвали, да всё как-то руки не доходили. А вечерами, когда моя жена забирала внучку из садика, мы уже уставали, и разбирать ёлку у нас уже не было сил.

Поэтому жена сказала мне:

– Давай ёлку днём разберём, а то так она и действительно год простоять сможет наряженная.

Я согласился, но только спросил, а как же Вика, мы ведь ей обещали, что вместе разбирать будем.

– Да ладно, – ответила супруга, – подарим ей какой-нибудь шарик разноцветный и, думаю, она будет довольна.

В результате ёлку мы разобрали, в коробку упаковали, а ёлочные игрушки в ящичек специально для них предназначенный положили. Оставили только для внучки красивый разноцветный шарик.

Но как только вечером Вика увидела, что ёлки нет, так губки у неё затряслись и из глаз слезинки так и покатились.

– Вы же обещали, что мы вместе будем ёлку разбирать, – сквозь слёзы сказала она, – а разобрали без меня. Так нечестно.

Мне стало чисто по-человечески жаль свою внучку, я прижал её к себе, стал говорить успокаювающие слова, что это не последняя ёлка, Вика, в твоей жизни, а ёлочка тебе вот шарик дарит красивый. Только осторожно, ведь он стеклянный. Но от моих слов Вика заплакала ещё сильней. Тогда за дело взялась Надежда, моя жена. Она обняла Вику и увела её на кухню. О чем там женщины говорили, я не знаю, но Вика вышла из кухни успокоенная и даже с улыбкой на глазах.

Вечером, когда внучку забрали родители я спросила Надю, что она такое говорила Викочке, что та успокоилась и даже заулыбалась.

– А это наша женская тайна, – так ответила жена, оставив меня в недоумении.

А Викочку мне всё-таки было жаль и чувство вины ещё долго блуждало по моему сознанию и подсознанию вместе взятыми. И я сказал себе, что в будущем году без Вики ёлку разбирать не будем. Хоть как, а не будем.

Всем известна детская сказка «Волк и семеро козлят». Вот и прочитала наша бабушка внучке Вике её, и Вики сразу захотелось в неё поиграть.

А дело тут в том, что Вика приболела и целыми днями пребывала у нас. А нам (мне и моей жене) даже в охоту возится с внучкой.

Так вот, захотелось Вике поиграть в «Волка и семерых козлят» и она говорит:

– Я буду козой и буду ходить на базар за молоком, а ты, бабушка, будешь за козлят и волка.

И стали бабушка с внучкой играть в эту народную сказку.

Внучка вытащила откуда-то здоровенную сумку и всё таскала её из комнаты на кухню, где за закрытой дверью бабушка что-то делала.

Внучка подходила к двери и говорила:

– Козлятушки-ребятушки, отворитеся, отопритеся, ваша мать пришла…, – ну и так далее.

Сначала я спокойно выдерживал эти слова и ответы бабушки, но когда это повторилось в двадцатый раз, я почувствовал, что моя нервная система начинает это не выдерживать. На двадцать пятый раз «козлятушек-ребятушек» я понял, что надо мне пойти прогуляться иначе моя нервная система не выдержит. Я так и сказал жене:

– Пойду пройдусь, а то мне чего-то нехорошо.

Жена посмотрела на меня тоскливым взглядом, и я понял, что эти «ребятушки, козлятушки» тоже ей уже поперёк горла.

– Терпи, – промолвил я, – такова твоя женская доля.

И я пошёл гулять. Гулял я недолго, минут двадцать и подумал, что может быть за эти двадцать минут «козлятушки, ребятушки» кончились.

Но я ошибался. Внучка по-прежнему ходила с сумкой по квартире и толдычила своё «козлятушки, ребятушки», а у супруги моей на лице была уже такая тоскливая мина, что мне её стало жалко.

– Вот, что дорогая, – сказал я, – собирайся с Викой на улицу, а я твои дела кухонные доделаю. Погода прекрасная, думаю, Вика от своих «козлятушек» там быстро очухается.

Жена посмотрела на меня благодарственным взглядом, выключила воду и крикнула Вике:

– Вика, пошли гулять, смотри какое на улице солнышко.

А внучке видно самой уже надоело играть в «козлятушек», поэтому возражений не последовало и она стала сама собираться на прогулку.

На этом игра в «козлятушек» кончилась. Правда на следующий день была попытка опять поиграть в эту игру, но она продолжалась недолго, каких-то три минуты, потому что я начал читать внучке сказку про «Муху – цекотуху». Правда тут была боязнь, что мы теперь начнём играть в эту сказку, но как только я прочитал «Муху!», бабушка вывела внучку на прогулку и про «Муху» мы забыли. Больше в «козлятушек» мы не играли к нашему, надо сказать, счастью.

Когда у Евдокии Павловны появился первый внук, а точнее внучка, счастью её не было предела. Душа её поднялась высоко-высоко, и радость так и захлёстывало ёё. В своей внучке она просто души не чаяла. А внучка тоже полюбила свою бабушку и с удовольствием всегда ходила к ней в гости.

А молодые что, бабушка ещё относительно молода, вот и просили её периодически посидеть со своей дочкой, а сами в это время занимались своими проблемами.

Но вот прошло время, и у Евдокии Павловны появился второй внук. Мальчик. Евдокия Павловна была тоже рада этому событию, как первой внучке, но относилась к внуку уже поспокойнее. А молодые что? Теперь приходили к бабушке уже с двумя внуками и по надобности оставляли их у бабушки. Сами же уже занимались домашним хозяйством или ездили в Екатеринбург по магазинам. А у Евдокии Павловны был сад, который она очень любила. И вот, возясь с двумя внуками, времени на этот сад у неё оставалось очень немного. Да и хлопотно с двумя малышами. Это не одна внучка, это внук и внучка, а поэтому одной требовалось одно, а второму другое. Так что когда внуков забирали домой, Евдокия Павловна облегчённо вздыхала и шла в свой любимый сад, уже уставшая за день от внучат. Ну и урожай был соответственный, ни рыба, ни мясо. Так себе!