Александр Завьялов - Написано лапой и хвостом. Книга вторая

Сказал я об этом Ромашке, она и говорит:

– Ладно, пусть будет саврасовый конь, только чтобы обязательно Пржевальский!

– Знаешь, Ромашка, в лесу они не водятся, – осторожно сказал я. – Боюсь, поблизости нам не найти… Разве что в степи, у кота на куличках…

– Пусть так, расстояния меня не пугают, – невозмутимо ответила Ромашка. – Я готова хоть на край света скакать!

Я нерешительно помялся на лапах и сказал:

– Слушай, тут поблизости очень даже приличный мерин живёт… Очень похож на Пржевальского коня… Такой же приземистый и саврасовый… Почему бы вам не познакомиться?..

– Ты смеёшься надо мной? – вспыхнула Ромашка и удалилась обиженная и несчастная.

Совестно мне стало, что и говорить, захотелось поскорей свою вину загладить. И этой же ночью приснился мне сон, что я в дальние края на поиски Пржевальского коня отправился. И вот иду я по степи, а навстречу мне огромный табун лошадей скачет. Числом в несколько тысяч.

Поравнялись мы, и один из них спрашивает:

– Не подскажите, где кобыла Ромашка живёт?

– А вы кто такие? – насторожился я. – Чего вам от неё надо?

– Мы кони Пржевальского. Говорят, она жениха ищет, так мы готовы…

Смотрю, все они такие разные, и породистые, и беспородные, всевозможных мастей. Есть и пони, и ослы с ишаками, даже куланы с зебрами. И никто на коня Пржевальского даже близко не похож. Прямо сброд какой-то.

Ох и осерчал же я! Ишь, думаю, разнюхали, мустанги ошалевшие!.. Оскалил клыки да как рявкну – все эти иноходцы и проходимцы от меня врассыпную галопом разбежались. Всю траву вытоптали и пыль столбом подняли.

Еле успокоил рычащее нутро и побрёл без всякого настроения по степи. Дальше вовсе гористая местность пошла, холмы и шиханы. Вдруг смотрю: вдали среди низкорослого кустарника какая-то точка маячит. Подбежал поближе, а это одинокий саврасовый конь пасётся. Весь такой приземистый, крепко сбитый, ну, прямо конь Пржевальского с картинки.

Подскочил я к нему и спрашиваю:

– Ты, случайно, не конь Пржевальского?

– Да, а что? – отвечает он. Исподлобья смотрит и насупился.

Я, конечно, обрадовался, лапы потираю.

– А почему ты один? У тебя родственники есть?

– Нет у меня никого, – с грустью ответил он и тут же уронил слезу. – Один я остался.

– Как же так получилось? У вас хищники совсем, что ли, без понятия?

– Нет, хищники нас не трогают. Им природа запретила. Да они и сами знают, что мы на грани исчезновения. Люди нас невзлюбили лютой ненавистью. Сначала единорогов и пегасов всех уничтожили, теперь вот до нас добрались. Хотели, чтобы все лошади им служили, а мы отказались, – голос коня задрожал, и он в отчаянии заржал: – Ну, не можем мы в неволе жить!

У меня у самого ком к горлу подступил.

– Ты… это… прости людей. Они не со зла… Они сейчас сами вас охраняют и возродить стараются. Никто уже не заставит вас в неволе жить.

– Да толку-то, – грустно усмехнулся он, – поздно… Всё равно у меня невесты нет. Мы обречены. Меня не станет, и весь наш род исчезнет.

– А вот и неправда, – сказал я, – есть у тебя невеста. Её Ромашка зовут. Она за тебя замуж хочет…

Радостный огонёк блеснул в глазах коня да тут же и потух.

– А откуда она меня знает? – недоверчиво спросил он.

– Знает… на картинке видела. Твоя фотография в конюшне на самом видном месте висит.

– Так она – домашняя лошадь… – разочарованно простонал он. – Нам нельзя в домашних влюбляться.

– Ну и что, что домашняя? Зато внутри она настоящая лошадь Пржевальского. Гордая и свободолюбивая. Да и внешне вы очень похожи…

– Тоже саврасовой масти? Темный ремень на спине есть?

– Ну, ремня нет… Да и посветлей тебя будет, соловая такая… Да это не главное! Вот увидишь, у вас жеребята настоящие кони Пржевальского родятся. Ромашка обещала, она материнский секрет знает. Если, конечно, вы по-настоящему полюбите друг друга.

Конь сильно разволновался и с дрожью в голосе спросил:

– Неужели она правда за меня замуж хочет?

– Ещё как! Так и сказала: только за коня Пржевальского замуж пойду! Хоть из-под земли мне его достань! Обещала троих жеребят родить.

– Троих?

– Да. А ещё хочет, чтобы они в степи росли, как все ваши. На свободе.

Конь аж прослезился от умиления.

– Не ждал я уже от судьбы ничего хорошего, а тут такой подарок! – всхлипывал он. – Ты нас скорей познакомь, а то она передумает.

– Не передумает, – заверил я. – Завтра же за гриву приволоку…

Хоть и во сне, а координаты я хорошо запомнил. И широту, и долготу вплоть до минут и секунд. Как только проснулся, сразу прикинул по карте, и оказалось не так уж далеко. Чуть больше пятисот километров каких-то. Согласитесь, не крюк для резвой лошади и бешеной собаки…

Этим же утром Ромашку из табуна забрал, и мы на свидание припустились. По дороге Ромашка всё переживала, что может не понравиться коню Пржевальского.

– Хорошо, дорога неблизкая, – причитала она. – Я хоть лишние килограммы сброшу.

– Да какой у тебя лишний вес? – недоумевал я. – Не смеши меня!

– Слушай, а если он подумает, что я ветреная и легкомысленная кобыла? – не унималась она. – Сама вот за ним бегу, как собачка…

– Разве это плохо? Брось, это всё глупые предрассудки. А в настоящей любви всегда что-то собачье есть…

– Думаешь? А если всё-таки это оттолкнет его от меня?

И так всю дорогу хныкала и ужасалась, а я старательно отметал все её страхи и волнения, вселяя уверенность.

Конь Пржевальского ждал нас на том же месте. Видать, он давно уже ничего не ел, метался из стороны в сторону и нервно нарезал круги. Как только он увидел Ромашку, радостно заржал и сломя голову бросился навстречу. Земля сотрясалась под его копытами, и с каждым ударом искры сыпались из его глаз и слюни из пасти летели в разные стороны. И Ромашка сразу влюбилась в него до беспамятства. Она грациозно припустилась иноходью, чем ещё больше покорила своего избранника. Они прижались друг к дружке, переплелись шеями и головами и говорили что-то там сбивчиво и плакали, как будто уже давно знали друг друга.

Я упятился в лес, чтобы не мешать и не смущать влюблённых. Потом и вовсе решил вернуться домой, разумно полагая, что Ромашка сама дорогу найдёт. Я неторопливо бежал по степи, пробирался через лесные опушки, и ещё долго мне в спину неслось радостное лошадиное ржание.

Усталая, но счастливая Ромашка вернулась только через неделю, заставив всю нашу семью сильно поволноваться. Папа и мама её немножко поругали, а Никита с Олей восторженно бегали вокруг, непереставаючи гладили Ромашку, обнимали и кормили лакомствами.

Конь Пржевальского сразу перебрался поближе к нашей деревне. Ромашка к нему по нескольку раз на дню бегает. Я, естественно, всем хищникам нагрозил, чтобы его не трогали. Хотя его и так все зауважали, как на диковинку приходят смотреть. Что и говорить, где ещё дикого и свободолюбивого коня встретишь, который людям не покорился? Он и сам со временем со всеми подружился. То с оленями пасётся, то с косулями. Мы его Прживалик прозвали.