Иван Карасёв - Девичье горе. Новеллы о любви и не только

В машине было чисто, никаких следов бардака, столь частого спутника шофёров, и, самое главное, не накурено. Кристиан сама уже дымила вовсю лет шесть, но не переносила прокуренных салонов автомобилей и комнат отелей, в которых они встречались с Пьером. К ней, в её маленькую квартирку, Пьер не очень любил ходить, консьержка отличалась неумеренным любопытством и чрезмерной болтливостью. Возможно потому, что нужно было всякий раз идти с любимым человеком в обшарпанный номер отеля, Кристиан и не переносила, не любила этих гостиниц со стойким запахом табака в номерах. Как хотелось принять его у себя дома, наготовить вкусной еды (а хозяйничать на кухне Кристиан умела), никуда не торопиться, уложить спать рядом с собой, ощущать тепло любимого человека всю ночь, а утром, нежась в кровати, когда Пьер уже встанет, ждать его возвращения с большой чашкой ароматного кофе в руке. Для неё! Но это было недостижимо, как звёзды на небе, она не могла требовать ничего такого.

Водитель включил первую передачу и отпустил сцепление. Машина тронулась. В полутьме Кристиан то и дело ощущала на себе его взгляд – на зеркало заднего вида часто попадали лучики света ночного города. «И этот сейчас начнёт приставать или, в лучшем случае, лезть с какими-нибудь дурацкими вопросами!»

– Мне кажется, что мадмуазель не очень хорошо? У Вас всё в порядке?

– Спасибо, всё хорошо.

– Мадмуазель уверена? Я могу помочь, если что, после Вас я всё равно собирался ехать домой.

Кристиан уловила в последних словах лёгкий акцент. Наверное, он пробивался и раньше, но погружённая в свои проблемы девушка оставила его без внимания. Даже не акцент, а своеобразная тягучая манера говорить, кажется, так произносят слова в Бургундии.

– Вы из Бургундии, мсье?

– Нет, мадмуазель, Вы не угадали, совсем не оттуда.

Кристиан стало любопытно, но она почувствовала, что её спутник не желает говорить о своём происхождении. «Значит, иностранец», – решила она. Жена Пьера тоже немка, он рассказывал, как ей трудно приходилось во Франции после войны, отчасти из-за этого они и уехали в Кайенну. Конечно, быть немкой во Франции в такое время не самое большое удовольствие. Да что там немкой, Кристиан собственными глазами видела, как в Лизьё брили налысо двух женщин, вся вина которых состояла лишь в том, что в оккупации они жили с немцами. А потом их голыми и обритыми во всех местах гоняли по городу. Толпа почему-то веселилась. Отовсюду раздавалось улюлюканье. Тогда шестилетней девчонкой она не могла понять причины подобного способа веселья, впрочем, мама быстро утащила её с главной площади, где начиналось это действо. А приедь она сейчас в деревню, с пузом, её вполне могут посчитать неудачливой парижской шлюхой. Нет, никто тронуть не посмеет, времена нынче не те, но местные бабы будут отворачиваться при встрече, а потом провожать недвусмысленными взглядами и долго-долго шушукаться вслед. Заказана туда ей дорога, а насколько проще всё было бы с мамой, уж она бы поняла и приняла. Кристиан сама не заметила, как одинокая слезинка скатилась с правого глаза.

Мелькнули встречные фары, водитель почему-то затормозил и обернулся к ней. «Ну вот, сейчас начнёт приставать, а до дому ещё порядком ехать».

– Мадмуазель, я старый человек и не люблю, когда плачут молодые симпатичные девушки. Вам есть где ночевать?

«Боже, он точно принял меня за проститутку!» – промелькнуло в голове Кристиан.

– Я не та, за кого Вы меня принима… (Je ne suis pas celle que vous croyez), – сорвалась с языка расхожая во Франции женская фраза, но на последнем слоге Кристиан осеклась. Водитель включил свет, и она увидела его лицо – участливое и доброе. – О, извините! Просто иногда таксисты пристают в машинах.

– Я догадываюсь, нет, я хотел сказать, что если Вам негде ночевать, то у меня есть свободная комната. Точнее, не у меня, но есть. – Кристиан не отвечала, тогда он продолжил. – Я снимаю квартиру с другом, а он сейчас в больнице, беспокоит старая рана, больше сорока лет прошло, знаете ли, а время нас всё равно догоняет, от него не убежишь.

– Спасибо, у меня есть квартира. Вы очень любезны, – сказала она и, не выдержав, расплакалась.

Слёзы сами потекли из её глаз, она даже не поняла, как это произошло. Наверное, неожиданное участие и готовность помочь со стороны совсем незнакомого человека, к тому же таксиста, пробили какую-то стену внутри неё. Кристиан плакала, даже не вытирая слёзы, просто обхватила руками раскрасневшееся в тепле лицо и дала волю чувствам. Плечи её подрагивали, она почти беззвучно всхлипывала, не обращая внимания на шофёра такси. Тот молча смотрел на девушку, понимая, что говорить в таких случаях бесполезно. Наконец, Кристиан стала успокаиваться, вытерла лицо, но время от времени она ещё продолжала вздрагивать. Таксист заговорил.

– У Вас будет ребёнок?

– Да-а, – протянула Кристиан.

– И Ваш мужчина не хочет на Вас жениться?

– Да-а! Не может.

– Он женат, и у него есть дети?

– Да-а, – произнесла Кристиан, вслипнув в последний раз.

– Это такая банальная ситуация, знаете ли. Но Вы, наверное, сможете справиться сама? Конечно, Вам будет трудно, но мне почему-то кажется, что Вы всего добиваетесь сами.

«Как этот иностранец видит всё насквозь!» – удивилась про себя Кристиан и кивнула в ответ на его вопрос.

– Тогда позвольте мне сказать, что Вы напрасно мучаете себя. Вы даже представить себе не можете, как ничтожны Ваши беды! Ведь Вы дадите жизнь человеку! Это счастье! И, конечно, временные трудности, которые Вас ожидают, никак не сравнимы с бедами, которые приносит смерть близких людей. Я могу Вам немного рассказать о себе? Возможно, это придаст Вам силы.

– Пожалуйста, мсье, – Кристиан не хотела слушать чужие истории, ей было совершенно не до того, но от разговора с этим таксистом она начала успокаиваться.

– Спасибо, меня иногда тянет излить кому-нибудь душу. Вот Вы плачете потому, что у Вас будет ребёнок, а я иногда позволяю себе выпить в одиночестве целую бутылку кальвадоса только потому, что у меня нет семьи и нет детей, и уже никогда не будет. Понимаете, насколько относительны человеческие проблемы? Вы горюете из-за того, что родится ребёнок, а я напиваюсь вдрызг из-за того, что его нет и не никогда не будет!

– У нас, наверное, разные жизненные ситуации? – робко заметила Кристиан.

– Вы совершенно правы, моя жена умерла от туберкулёза почти сорок лет назад, после её смерти долгое время я даже не искал другую женщину, да и работа отнимала все силы, если честно. Я был шахтёром в Рубе. Тяжёлая, утомительная работа и постоянные ссоры с поляками, тоже там работавшими. Они нас не любили. Там я заболел и прозябал в нищете – денег не хватало даже на лечение, не говоря обо всём остальном. Хорошо, помог друг, тот самый, что сейчас в больнице, если бы не он, я бы, скорее всего, умер.