Александр Шапиро - К нам приехала теща

Телефонный звонок остановил надвигавшуюся ссору, дух которой витал ещё с тех пор, как было принято важное семейное решение: мама должна учить язык, уметь читать, писать, отвечать на вопросы… Ведь кроме экзамена, который ждёт её через несколько лет, она должна уметь общаться, понимать, что происходит вокруг неё…

– Привет, это ты? – пропел голос подруги жены.

– Да, – буркнул я в трубку.

– А что это мы такие невесёлые, ещё не ужинали?

– Давно поужинали.

– И что, невкусно было?.. Вы не смотрите фильм?

– Какой?

– «Секс в большом городе».

– Что?

– На самом деле там секса нет. Ты что, глухой?

Эти слова были так хорошо слышны, что тёща, которая встала, чтобы идти доругиваться с дочкой, снова присела. На другой стул, поближе ко мне… Разве можно было пропустить хоть одно слово в такой захватывающей беседе…

– Да, – продолжил я разговор.

– Что ты дакаешь, в твоём возрасте пора разбираться в этом… или ты ничего не понял?

– Нет.

– Конечно, тебе нужно, чтобы они разделись!

– Ну…

Тёща не выдержала и полулегла на стол – непонятливый зять сильно прижимал телефонную трубку к уху.

– Да, – прозвучал очередной ответ.

– Что с тобой! – вскипела подруга жены. – Ты говорить разучился?

– Нет…

– Знаешь, я лучше досмотрю фильм, а то мы с тобой, честное слово, поругаемся…

Оставив зятя, тёща вне себя от радости проковыляла на своих больных ногах к дочери. Опустившись с ней рядом на диван, явно довольная услышанным, прошептала:

– Мне об этом уже рассказывали раньше, но я и сама догадывалась. А теперь… Ты бы только послушала, о чём твой хухэм* болтал с Динкой, лучшей твоей подружкой… Она ему говорит: «Секс». Он отвечает: «Да». Она – эротика, он – да… – И уже понимая, какое счастье привалило к ней, тёща торжественно завершила свой монолог в полный голос:

– А ты ещё хочешь, чтобы он готовил меня к такому экзамену… Никогда!

Рядом с нами на одном этаже живёт Ицик. Хороший, добрый человек, одногодок тёщи. Приехал он в Америку давно, работал инженером в одной фирме, заработал пенсию и остался один. Была у него большая семья, но жена умерла, а дети разъехались. Правда, звонят, справляются о здоровье, но чтобы навестить, так нет – все при деле, времени не хватает…

К тёще он заходит почти каждый день: им есть о чём поговорить, что вспомнить. Участник войны, боевой офицер, Ицик ещё тот щёголь… В любое время года на нём рубашка с галстуком, а сверху он любит надевать пиджак с боевыми наградами. Их много. Перестукиваясь между собой, они звенят и всегда создают праздничное настроение. Но когда тёща занята, ей лучше на глаза не попадаться. Сегодня был именно тот случай… Не успела открыться входная дверь, как она, впустив соседа, выключила сковородку, на которой жарила сырники. Успела ли тут же поперчить свой язык трудно сказать, но её вопрос поставил гостя сразу в тупик:

– Где вы взяли, Ицик, эту медаль?

– Какую?

– С краю. У вас их было восемь, а теперь девять…

– Что с вами, она «За взятие…»

– Вот я и спрашиваю, где вы её взяли? – перебила его тёща. – В долларовом сторе* их не продают.

От такого вопроса Ицик даже встал со стула. У него приоткрылся рот и раздулись ноздри… Казалось, скандала не миновать, но такой запах исходил от горки уже готовых блинов, такой аромат, что пришлось ему проглотить слюну… Не в силах оторвать от них взгляд, он тихо спросил:

– Что это?

– Сырники. Вы что, не видите? – в упор посмотрела на него тёща. – Ладно, я обсчиталась, эта медаль таки ваша: с двух сторон пиджак у вас выгорел одинаково… Но скажите мне, пожалуйста, где взял такую же, только новую, Муня с Филмор стрит? Мой покойный муж тоже воевал, но вешал свои цацки только на Девятое Мая.

– Муня, как и другие, получил юбилейную, к празднику Победы.

– Но он что – один победил? Целый день, как самошечий, в канун праздника он бегал по нашей улице и всем показывал свои медали…

Ицик больше говорить не мог. Золотисто-коричневый, с пупырчатой корочкой, ещё весь в масле, приоткрыл свой белый бочок верхний сырник. Многое умел бывалый фронтовик, плотничал и малярничал, чинил домашнюю утварь. Мог сварить себе суп и пожарить яичницу, но сырники… О них он теперь мог только мечтать…

– Вы служили танкистом, Ицик? – так громко лязгают ваши зубы, – протянула ему тёща блюдце с несколькими сырниками.

Не успела она повернуться, как они тут же исчезли, словно растворились у него во рту…

– Вы знаете, – глядя на жирные губы своего приятеля, продолжила она, – мой зять научил меня нескольким словам по-английски. Одно я вам сейчас скажу: «Стап!»*. Если вы думаете, что я с самого утра всё это жарила для вас, так вы ошибаетесь. Но если вы думаете, что я их для вас пожалела, то вы ошибаетесь нох а мул*. Давайте я вас научу – и жарьте себе на здоровье, сколько хотите. Не так уж много для этого надо: мука, яйца, творог, масло… У вас из кармана торчит ручка, так возьмите её и запишите полный рецепт, я диктую…

– У меня есть всё, кроме творога! – через несколько минут подвёл черту довольный Ицик.

– Купите тот, что называется фармер чиз*. Конечно, это далеко не мой домашний, но годится тоже. Теперь станьте рядом со мной. Тёща включила газовую плиту, и стала объяснять ему, что к чему.

Они ещё немного поговорили, и радостный Ицик ушёл к себе домой. Однако, спустя несколько часов, он снова появился у нас. И не просто вошёл, а влетел. Как птица, дрожа, трепыхаясь всем телом:

– Я делал всё точно так, как вы учили меня, – обиженно вылетало из него, – я не пожалел для себя ни яиц, ни творога, а сколько масла ушло!.. Но ничего не жарилось… Вы дали мне совсем не тот рецепт!

– Я? – удивлённо протянула тёща, подойдя к нему поближе. – Что с вами? Скажите, только правду: вас мама сразу родила инженером, или вы чему-то учились в вашей жизни? Нет, Ицик, мой рецепт вы с удовольствием проглотили, и он давно уже переваривается в вашем желудке. А вот ваша голова сегодня совсем не так варит, если руки не сумели сделать всё, как положено… Но они не мои, а ваши – с них и требуйте! Говорят, что первый блин – комом. Только зачем же бросать им в меня?..

Прошёл год с небольшим после приезда тёщи. Мы выделили ей комнату, помогли обставить всем необходимым. И всё же, время от времени с её стороны появлялись какие-то нотки недовольства нами. Она и не скрывала, – напротив! – старалась как могла довести их до нашего сведения…

– Там у меня была отдельная квартира, – рассказывала она Ицику голосом чуть выше обычного, чтобы её воспоминания были слышны и нам. Представляете, с большой прихожей, где даже зеркало висело. Под вешалкой. Но всё равно, отодвинув одежду, можно было причесаться. На кухне, если я придвигала стол к холодильнику, три стула помещалось! Газовая плита с шикарной духовкой, а как же! Комната у меня была целых четырнадцать метров, и ещё балкон. Когда заходила Мина, соседка, так летом мы только там и сидели.