Дмитрий Горчев - Сволочи

Плюнет сердито и уйдёт, дверью хлопнет.

Покемон Непришей никому нахуй не нужен.

То есть, вообще никому.

Если он где-то присядет, ему говорят: «хули ты тут расселся?»; если приляжет, говорят: «хули ты тут разлёгся?»; а если он ото всех спрячется, ему говорят: «хули притаился? Пошёл нахуй отсюда».

Иногда такой покемон, чтобы его не узнали, наденет плисовые штаны и смазные сапоги, да и придёт с гармошкой на свадьбу. Тогда два гостя обязательно тихонько сговорятся: «А давай гармонисту пизды дадим!» И дадут.

Покемон Горохуй всегда придёт тихо и в уголке сидит, семечки на пол лузгает.

Потом прищурится и скажет: «Вот слушаю я вас, слушаю. А что это вы все тут такие умные?» Все растеряются и давай ему рассказывать, мол, я такой-то, а вон тот ещё лучше. «Нет, — говорит покемон Горохуй, — вы тут все собрались мудаки и жлобы один другого мудее».

Все друг на друга посмотрят: и правда, мудак на мудаке. Покраснеют и разойдутся тихонько по домам.

А покемон Горохуй с тарелок все огрызки в целлофановый пакет соберёт, из всех рюмок в литровую банку посливает, на пол харкнёт и тоже домой уходит, хули тут ещё делать.

Покемон Распиздун всё время шутит.

Его спросят который час, а он в ответ: «Пять минут как спиздили»; спросят как дела, он говорит: «Бьют ключом». Ещё он говорит: «Я хозяин своему слову: хочу дам, хочу обратно возьму».

Все его очень любят и приходят к нему чокаться.

Покемон Нивпиздюк ничего не умеет: ни сидеть, ни лежать, ни ходить, ни говорить, ни молчать, ни вонять — вообще ничего.

Другие покемоны хоть что-нибудь, да могут: один умеет на ниточке висеть, другого, если током ёбнуть, из него искры сыплются, третий тараканов смешно боится, а от этого совсем никакой пользы.

Дрянь, а не покемон.

Пиноккио хотел стать настоящим мальчиком. А Буратино, наоборот, каждый день вбивал в себя один гвоздь, чтобы когда-нибудь стать Железным Дровосеком.

Буратино не умел есть пищу как люди, а Пиноккио умел: придёт он из гостей, откроет дверку на животе — а там всё аккуратно лежит в пакетиках: и первое, и второе, и третье. Только пережёвано всё очень мелко.

Однажды Буратино поссорился с Пиноккио и, чтобы попугать его, позвал карабаса-барабаса. Тогда пиноккио тоже позвал кукольника-манджофоко.

Карабас-барабас и кукольник-манджофоко оказались братья-близнецы, разлучённые в детстве. Они заплакали, поцеловались, потом поженились и стали жить счастливо. Даже взяли себе в детдоме ребёночка на воспитание.

Однажды Пиноккио подарил Буратино свою азбуку, а как ей пользоваться, не объяснил. С тех пор с Буратино стало уже вообще невозможно выйти на улицу.

Однажды Пиноккио купил карту звёздного неба южного полушария и пошёл по этой карте в какое-то место. Вернулся он через два года седенький, с отломанным носом.

Тогда Буратино взял ту же самую карту, пошёл по ней в то же самое место и вернулся через пятнадцать минут со словом Жопа, нацарапанным гвоздём на спине, и со связкой бубликов на шее.

Жил на свете один Страшный Злодей.

Это был такой Злодей, каких раньше до него никогда ни одного вообще не было. Если этот Злодей за день не зарежет пятьдесят человек, то он даже не мог заснуть. Ляжет иногда он в кровать, вспомнит, сколько человек сегодня зарезал, и только тогда засыпает.

Один раз лёг, посчитал — получается сорок девять. Встал он снова, оделся, пошёл на улицу и зарезал ещё одного человека. Только тогда вернулся домой и заснул спокойно.

Но однажды с этим Злодеем случилась неприятность. Он поймал на улице одну старушку, которая несла в поликлинику свои анализы. Старушку он убил, конечно, а анализы сожрал. А у старушки, оказывается, был Рак. Он этим Раком от анализов заразился и умер.

Вот умер Злодей и попал на Небо.

Видит он: стоят перед ним Ангелы. Один Ангел Белый, другой Чорный.

«Ну что, — говорит Чорный Ангел, — наконец-то ты нам попался!»

Хватает он Злодея за шиворот и тащит к железной дверке, которая там есть сбоку.

«Ну всё, — думает Злодей, — сейчас в Ад попаду, будут меня там черти жарить. Не хочу в Ад, хочу в Рай!»

Растопырил он руки-ноги, упирается.

«Почему не лезешь в дверь?» — кричит на него Чорный Ангел.

«А я не умею, — хнычет Злодей, — покажите мне, как нужно».

Но тут Белый Ангел подошёл сзади и дал ему такого пинка, что Злодей влетел в дверь и целый ещё час катился вниз по лестнице. Когда же Злодей докатился до самого конца лестницы, он стукнулся лбом о какой-то пенёк так сильно, что у него даже выскочили из головы глаза и укатились.

Целых два часа Злодей ползал — искал наощупь свои глаза, потому что без них ничего не видно. Наконец нашёл, вытер их об штаны и вставил обратно. Осмотрелся — ничего не понятно. Вместо Ада, чертей и сковородок сидит он, оказывается, на полянке. Солнышко светит, птички чирикают.

«Куда же это я попал? — думает Злодей. — Неужели это Ангелы дверью ошиблись?»

Вдруг видит — идёт по поляне девочка. В руках у девочки корзинка.

«Вот как здорово! — думает Злодей. — Чем бы её зарезать?»

Огляделся вокруг, видит — в траве лежит его любимый ящик с инструментами, с которыми он всегда ходил убивать.

Открыл он ящик — а там всё лежит на месте: и топор, и пила, и щипцы, и иголки, и вообще неизвестно что, про что даже подумать противно.

— Девочка, а девочка! — говорит он тогда грубым голосом. — А ну иди сюда, я тебя убивать буду.

Подходит к нему девочка, улыбается.

— Здравствуйте, — говорит, — дяденька. Только вы, пожалуйста, побыстрее меня убивайте, а то мне к бабушке надо.

— Я тебе покажу бабушку! — кричит тогда Злодей и набрасывается на девочку.

Целый час он её пилил, рубил, сверлил, строгал, даже вспотел весь.

— Дяденька, вы долго ещё? — спрашивает девочка.

— Что?! — кричит Злодей. — Тебе что — не больно?

— Да нет, — отвечает девочка, — только щекотно немножко.

Услышав такое, Злодей сел на траву и сидел так ещё полчаса разинув рот, потому что таких обидных слов ему никто раньше никогда не говорил. А девочка тем временем куда-то ушла, наверное, к своей бабушке.