Елена Руни - Фейсбук, карантин и весна

Нервно-лирическое.

У Пепе два дня высокое давление. Пьет уже три своих обычных дозы лекарств и сел на бессолевую отварную диету.

Думаю, потому что нервничает. Очень волнуется, но не за себя. А за семью. За нас, свою и мою маму, и за его тетю с дядей, которым он не может помочь, навестить и привезти продукты. Они в другом городе. Слава богу, там есть его сестра. Она помогает.

А его мама очень самостоятельная и бодрая. Но, конечно, все равно страшно. Детей своих он не видит. Скучает. По внучке тихо плачет, чтоб я не видела.

За окном или четко дождь, или просто сыро и серо. Чередуется.

Поэтому не вижу смысла переживать за белье, которое было вывешено вчера вечером. Ну не сложилось. Если завтра не будет солнца, перестираю ещё раз.

Нет смысла переживать за вещи или события, которые не можешь изменить.

Сейчас я не могу изменить дождь и карантин. Просто живу с ними.

Почистила морских свинок. Побаюкала поросёнка Конфуция. Потому что он сейчас одинок. Альберт и Матильда создали ячейку поросячьего общества. Он ее опекает и греет своим розовеньким беззащитным тельцем, когда холодно. Даю им одеяло. Вначале Альберт сам забегал под одеяло и спал там.. минут десять. Потом выходил наружу и всё-таки приглашал даму, как джентльмен, или испанский кабальеро. А сам дежурил на выходе. А потом даже научился спать вместе. Бочок к бочку. Толстая попка к толстой попке. Без поползновений и намеков на секс. Поползновения были как раз пару недель назад и обоюдные.

А потом наступили будни. Просто семейные будни. И Альберт зовёт свою сеньору Матильду на завтрак, обед и ужин, делится морковкой и греет, если похолодало. Я включила обогреватель. Даня купила новый наполнитель. Я перевела на эту умильную пару все запасы флиса, толстовок и фланели.

У них все будет хорошо.

Поэтому Конфуций, который лишился верного друга, свинячит, капризничает и часто просится на ручки.

Это нормально. Для экстраверта. Им заточение в пустой клетке даётся тяжелее.

Я уже стала читать на фб крики души: "Поговорите со мной кто-нибудь!"

И люди откликались. И говорили.

Я, как это ни покажется странным, люблю тишину. Молчание. Созерцание. Раздумья. Шелест дождя за окном, вой ветра, ещё, конечно, треск костра или свечи. Люблю, когда есть ощущение, что ты один. Но, пожалуй, не хотела бы быть одна всегда. Просто я знаю, что мои близкие сейчас все живы. Здоровы. Сыты. Любимы. Если не своей парой, то нами. Такими же близкими. И родными. И значит, мы что? Мы счастливы.

В сырость и дождь, и карантин, и ветер, и неопределенность ( это я мягко сказала ещё… Определенность, какую я вижу и чувствую, гораздо хуже).

Но я пишу. Читаю. Смотрю фильмы. Убираюююююю меньше, чем должна. Потому что смотрю фильмы. Работаю по вечерам с людьми, которым нужна моя помощь.

Ночами выкладываю в нашу с Сашей новую страничку на Инстаграм vintagberun новые амулеты из старинных вещей.

Как получаются работающие амулеты из винтажных брошек, клипс и колье? Очень просто. Я вижу и слышу ауры старинных вещиц тоже. ( Не только людей) Остаётся потом не перепутать, где, на какой предмет, ляжет удача в путешествиях, где – в любви, а где – в усмирении гордыни или укреплении здоровья… И потом записать это.

Маленькие истории вещей с блошек и небольших пыльных магазинчиков старинностей и разностей…

Эта работа волшебная. И в ней хорошо жить ночью. Поэтому сейчас полностью поменялся график, расписание, сон и… Многое ещё.

Я становлюсь добрее и терпимее. К тем, кто мне дорог.

И перестаю рефлексировать над токсичными людьми ( объяснить, не объяснить, поймет, не поймет… Что подумает…)

Все равно, что подумает. Иметь мнение, отличное от моего – нормально. Хамить или истерить или указывать, ЧТО я должна делать – недопустимо. Стала банить народ на фейсбуке. Легко и беззлобно. Мы сами формируем наше окружение. Оно должно быть комфортным.

Кто ещё хочет отрабатывать свою карму – идёт к неадекватам и собачится. Тоже можно. Если в удовольствие. Мне – уже нет. Просто ухожу.

Тушила капусту. Жарила баклажанную икру, но добавила в конце на выходе банку готовой фасоли. Для объема и белковости… Мяса не хочется. На поздний ужин была соленая рыба со сладким чаем. Прекрасные воспоминания.

Блины хороши тем, что вставшие с утра подлые жаворонки тихо ползут на кухню и наклевываются ими, никого не беспокоя. Плохи блины тем, что заканчиваются. Но это поправимо…

В магазин сегодня ходила Даня. Очень хотела на улицу. Даже в дождь. Необходимости не было… Но можно было купить молоко. Кстати. Задумалась. Не сделать ли творогу? Данька притащила упаковку. 6 пачек. Для ленивых вареников можно. Подумаю ещё.

Сказала, что продукты есть, люди есть, в масках мало. Наверное, потому что масок нет, сами шить не видят смысла… ( Многие были наивны и надеялись, что эта лабуда быстро закончится). Некоторые делают маски из бумаги для кухни, то есть из плотных салфеток. И внутрь кладут целлофан. Для надёжности. Я улыбаюсь. Но никому ни на что не указываю. И не рассказываю, что надо и что не надо. И что помогает, и что нет. Ем воображаемый попкорн и молчу.

А почему так много написала, если молчу?

Вдруг кто-то забеспокоился, что у меня не было дня 14-го в моем карантинном календарике. Он есть теперь!

И не забудьте, что сегодня ещё день театра!

Поздравляю всех причастных!

Творчества, сил, вдохновения, настроения, денег и любви, конечно. Куда же без нее?

Ровно два года назад мы с мужем были в луганском русском театре на капустнике.

Как вчера.

День 15

Карантин. Валенсия.

Настроение по экспоненте. Выходила на улицу. Семья отпустила ̶г̶у̶л̶я̶т̶ь̶ в магазин за хлебом.

Снаряжали опять всем миром. Мир в лице дочери Дани выдал берцы, зелёные военные штаны и косынку- арафатку.

Налезла только арафатка.

Думали, если будут арестовывать за хождение без маски, предъявлю косынку. Если за хождение без цели – предъявлю листочек с записанными продуктами. Если будут сомневаться, покажу огромную клеенчатую сумку.

Но Пепе посмотрел на меня и сказал, что сейчас я не похожа на испанскую сеньору, а похожа на шахидку. И меня таки загребут в полицию наверняка.

Даня упала на пол и сквозь сдавленные рыдания пробулькала, что я не исламская террористка, а террористка Иванова. И это опаснее. Потому что могу убить за мешок с картошкой.

Я обижено ответила, что Ивановы гребут картошку не для себя, а для детей, и таки пошла укутанная.

Шла и размышляла.

Когда я на заре своей юности смотрела Безумного Макса, я, конечно, понимала, что апокалипсиса и постапокалиптического будущего нам не миновать.

И я, конечно, думала, что буду в то время молодой, высокой, красивой, черноволосой, в берцах, с руками, вымазанными машинным маслом, с огромным мотоциклом, переделанным из танка, с автоматами и пулеметами крест накрест, в черной майке и зелёных штанах.