Анатолий Шинкин - За счастьем…

Отвернулся к иллюминатору, накрылся пледом и захохотал. Отсмеявшись, попытался вычислить черта, собравшего «десять негритят» в одном рейсе на непонятную потеху; и бросил: слишком мало фактов. Решил разбираться с непонятками по мере поступления и накопления. Гора загадок неизбежно преобразуется в факты и выводы, количество сменяется качеством.

Запоминая лица, еще раз осмотрел салон. Удивился прическе Музы. Все цвета радуги на одной голове. Учебник физики за восьмой класс: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», – коричневый, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Бездна креатива.

Люди часто похожи на геометрические фигуры: есть прямоугольники, овалы, ромбы, квадраты; есть сплошь из тупых углов; отдельно народ отмечает круглых, – абстракционистам даже выдумывать не надо. Точно, как в нашей группе.

Достал из рюкзачка пачку разноцветных маркеров, выбрал побелее и нарисовал на своей бандане сердце, пронзенное стрелой. Улыбнулся во весь рот, и девушка-лошадь расцвела-заулыбалась, протянула руку за фломастерами. Качок-красавец прожег взглядом и так же прихватил пару карандашей. Девушка изобразила призывно улыбающуюся сладострастную русалку, широкобедрую, как карась, и полногрудую, как сама. Радостно зарделась на изображающие восторг большие пальцы рук.

Стриженный качок, показывая рисунок, опустил бандану до кончика носа. Белым по фиолетовому череп и скрещенные кости, а внизу надпись: "Не влезай – убью!".

Девушка сложилась пополам и начала хохотать, самолет задрожал и затрясся; а обеспокоенный стюард, слезно морщась от бьющей по голубым глазам женской красоты, попросил не веселиться так бурно и не создавать непредсказуемую турбулентность на отдельно взятом самолете. «Хотелось бы долететь благополучно».

Глава 3. Песчаный берег, пенистый прибой

Еще и врут, будто мы произошли от обезьян.

Ни хрена пока не произошли и уже не произойдем.

Мимоходом

После посадки в тропическом аэропорту, ожидая продолжения путешествия, потолклись перед памятниками аборигенам без лиц: парню с гитарой и девушке с «тамтамом», туземным барабаном. Безостановочно крутившая по сторонам остреньким "буратинным" носом под разноцветной челкой Муза-критикесса вдруг разразилась речью:

–– Обратили внимание, голуби на памятники не садятся. "Посадочные места" на памятниках скульпторы иголками вооружают и правильно делают: памятники – это история. Плохая ли, хорошая ли – другой вопрос. Срать на свою историю и самим не достойно и другим позволять нельзя, даже птицам, даже высокого полета.

Особенно удивился резкому гласу тощей чужеземки водитель подкатившего открытого микроавтобуса, тощий белозубый, черноусый мулат. Недоуменно и безотрывно, пока мы грузились, то пялился на разноцветную пигалицу, то переводил озадаченный взгляд на скульптуру. Очнулся, когда его нижняя челюсть громко ударилась о его же грудную клетку. Подтянув губу, слюни и челюсть на место, рявкнул что-то вроде: «Чингас! Эйсгёрл, стоп де маднесэбавт де Рок» *, – и неспешно повез в дальний конец аэропорта к самолетику на колесах-поплавках. Едва успел прочитать надпись над терминалом «Л.Ф.Вэйд Интернэшнл Аэропорт». Ассоциации с Сейшелами не возникло. Покосился на штаны, и в мозгу почему-то всплыло название «Бермуды». Мать твою, уже не скучно.

Роль стюарда теперь исполнял второй пилот, баскетбольного сложения усатый негр, которому не хотелось возражать, когда он выдал каждому спас-жилет и парашют и предложил надеть. Пышка «двести-сто шестьдесят-двести», пока стюард, вожделенно сопя и страстно потея, пытался умять лямками парашютных ремней и мощными черными ладонями ее пышные «два по сто» в единое компактное «двести», утробно захихикала:

–– Говорят, негры никогда, ничего и никого не стесняются; ведут себя просто и естественно, особенно в постели, – это и принесло им славу великолепных любовников, а вовсе не размер…

–– Голодной куме хлеб на уме, – укоризненно покивала мягким подбородком теть Валя.

–– Не хлеб, а…, – торопливо собрался пошутить поэт, но оборвал фразу после короткого удара Музы остреньким кулачком по ребрам.

–– Убить нас хотят, а деньги присвоить, – заскулил, тычась носом меж крутых холмов теть Валиной груди, хлюпик.

–– Бог с тобой, – нежно одернула мудрая теть Валя, – за тысячу баксов так далеко убивать не возят.

–– Поддерживаю, – солидно пробасил Дачник, пихая в пакет свои «Ваши шесть соток». – За маленькие деньги особо изощряться не будут. Тюкнули по головенке у подъезда, и всего делов.

Стюард-пилот-негр распахнул дверь, выглянул, остужая встречным ветром разгоряченное лицо, и жестом пригласил выметаться.

–– Кольцо дергать нет, – пояснил на языке Пушкина и Гоголя. – Открывайся сам.

«Открывайся сам, как хочешь», – мысленно повторил я и первым шагнул в пустоту. Спуск комфортный: из синего неба в синее море… или океан с островком, при теплом мягком ветерке. Вытянувшись строчкой, опускались восемь попутчиков. Самолетик зашел на второй круг. В дверях модельная соседка активно противостояла негру. Потеряв терпение, пилот-стюард поднял девицу на руки и вышвырнул из салона.

Видимо, в борьбе повредился датчик высоты или девица слишком кувыркалась, но парашют не раскрылся. Пришлось действовать по обстановке, благо, парашют-параплан, худо-бедно, поддавался управлению. Раскачавшись на стропах, как на качелях, вытянул ноги и руки вперед и схватил девушку сразу четырьмя конечностями. На секунду показалось, что оторвались сразу все, а на вид не тяжелая.

Девица успокоилась мгновенно. Обхватила за шею, прижалась уютно и голову на плечо положила. Кое-как направил парашют по ветру к островку с пальмами. Управлять, свободные руки нужны. Попытался так-сяк перехватить, а ладони попадали сплошь на трепетно-нежные, качественно возбуждающие выпуклости да округлости. Девушка, то ли пугаясь прикосновений, то ли возбуждаясь в ответ, прижималась сильнее, сковывала и мешала управляться.

Не дотянули до берега метров двадцать и плюхнулись в парную океанскую стихию по пояс, и вода отчасти сняла оттопырившее «бермуды» неуместное возбуждение. Вынес красотку на берег, на ноги поставил, руки заботливо расцепил.

–– Глаза можно открыть, приехали.

Обычный тропический островок, как в телевизоре. Пальмы длинноствольные торчат, как штакетины в палисаднике, подлесок непролазный. Под ногами фауна членистоногая суетится: тараканы с палец, муравьи всех сортов, крабики с ноготок и крабищи, как перевернутые тазики с клешнями. От кромки прибоя с насмешливым любопытством пялилась на парашютистов большая желто-зеленая морская черепаха.