Олег Джурко - Вобожествление земели

ПРИТЧА 1 Цивилизация – спонтанные подвиги вобожествления, первым делом японо-индо-персо-иудейско-персо-греко-римско-славянских дремучих колдунов, не оправдавших наивного доверия человечества, вобожествления закончившегося отчаянным подвигом вобожествления земели, что не гарантирует пострадавшего от духовной деградации человека от дальнейших опытов обожествления по частному заказу любого психа, добившегося популярности на поприще сексуально-популистского гипноза.

Человеколюбие подвиг вобожествления человека даже не ради утробы своей, но ради кормления искусственно Рожденных Богов.

грядущего вобожествления в образе человека, это путь воплощения достославных нерожденных Богов, предтеч-теоретиков текущего эпического человекотворчества, это уже начало вобожествления земели в богов рожденных Всевышнего властных муках деспотизма, – из мяса и костей, в разнообразных формах религиозной версии Бога, это путь соревнования которых в духовности и закончится век человечества, чтобы освободить путь самопоглощения богов на пути возвращения в теплые тропические болота всегда готовые исправить ошибку созданной первой амебы и создать новую модификацию первой амебы, создать первую модель амебы с первыми признаками самосознания капли попытки очеловечить землю, создать на основе первого опыта создания человека похотливого создать человека ответственного чтобы создать взамен первого общества сибаритов живоглотов конкистадорского пошиба создать общество упертых трудоголиков биологически неуязвимых для секса, жадности, обжорства, блуда лени, проституции, способных создать невольно сферу торжествующего рассудка, неподверженного патриархальным болестям плоти, мозга, следствия излишеств плотоядного пищеварения.

Когда бордель как сексуально медицинская экстренная помощь обретет статус государственного института ущербной гуманности, в крови населения исчезнут последние гены некогда вобожествленного Номо Sapiens натурального происхождения от OBEZYANA …

ПРИТЧА 2. Вера, как авторитет Богов, ленивой барынькой поживает сама по себе по монастырям и сектам, довольствуясь промыслами как бы заманчивыми для греховной плоти земели, молясь за всех гуртом и не для кого в частности, гуртом тягостными для изящным тонкостям изощренной в благолепии души, засевающей милосердием каменные сердца демонов бытовых соблазном церквей и учреждений официальной культуры угодничества власти. Истощенной духовно завистью к святому произволу нерожденных богов золотого времени Зевсов и Клеопатр в ожидании в обожествлении в богов Рожденных в казенной роскоши помпезных особняков, за толстыми стенами этих казенных крепостей, отдыхая от зависти алчного плебса вечно обвиняющего власти в личной неудачливости негибкого позвоночника. призывая сеять а не злата незлобливое сердце Земели страждущим колбасы вместо насущной черняшки а не веры в золотые посулы вечного голодного блаженства нищих духом…

Добиваясь безоговорочной покорности, Вера нашептывает какой славы достигают еретики, поступаясь упреками Дьявола из лсти соблазнам милосердия души.

Не за счастьем обращаемся к молитвам, – пособничеств а власти молитв взыскуем.

Недосуг Вере лишний раз наклониться выслушать душу, взыскующую счастья человеку, поклониться как перед лампадкой, которой забыла Вера долить вовремя гарного маслица.

Душа не предназначена служить на побегушках страждущих Веры в себя, не стремится отлучаться от человека дабы помочь Вере обратить горемыку в своего холуя, превратиться для него в домашнего Демона склонного к бунту Свободной Воли, вынудить Волю конструировать свою Судьбу Царственной, по шаблону нерожденных гневливых Богов Власти.

Душе доверяется Земеля куда честнее, чем самому себе, своему ранимому человеческому, беспомощному перед произволом Свободной Воли.

Душа орлицей распростирает крылья над разноликими ордами мракобесов рожденных властью Богов, враждующими каждый со своей услугой патрону, как своего птенца защищает душа Земелю от соблазна удивить душу могуществом самовлюбленной Свободой Воли, повязанной произволом власти.

Проституция – последняя технология, не поддающаяся автоматизации.

Воля и Вера – орлица и голубица в силках властных религиозных фанатиков.

Религиозные распри на национальной почве пролили крови людской больше чем все вместе взятое оружие.

Некому назначить Воле границы. Даже Рассудок не предназначен определить пределы моей Воли. Бесчинна Воля в бесконечном споре ее пространств и целесообразности Рассудка, чтобы посмеяться над моими пустыми хлопотами вместе с Верой в удачу коварной случайности.

Домыслы о нерожденных греко-римских Богах, квартирантах небес, более достоверны, чем эксперименты экстрасенсов с подсознанием психов и дам, обещая в потустороннем мирке дуры удачи выморщить тароватому мужику счастья, на которое можно прожить независимо от пенсии.

Мозг женщины морг, где они препарируют вынужденно отвергнутых из-за их жадности изменников, прижившихся на содержании сердобольных подруг.

Астрономия – наука о покаянии Звезд на Страшном Суде под председательством человека.

Церковь замаливает грехи нерожденных богов, грехи рожденных несут на своем горбу подчинённые холуи.

Роскошь – распродажа перед банкротством.

Ревнивое жеманство – мода линялого полусвета, у моды свои подержанные кардиналы, – бывшие голоса оперы в хористах оперетты, свои «чего изволите» – толстосумы в когтях жен, свои модельеры из комиссионки.

ПРИТЧА. Фемина за гроши создает Славу доходам Красоты, еще и за восхищение делом рук своих приплачивает вынужденным бескорыстием.

Развращает не бесстыдство, но его лицемерие.

Печаль – макияж красоты с очарованием пресыщенных желаний.

Графоманы гумус литературы.

Литература – каталог сексуальных амбиций бумагомарак, удовлетворяющих амбиции искусственным способом за деньги имбицильных импотентов.

Справедливость – что остается от тебя, когда ты подвернешься ей под руку – некстати.

Удача счастья, – козел-свистнул, рак несет молочка.

ПРИТЧА №7. Человечество – материализованная плоть Всевышнего, разменявшего свое Милосердие на мелочную тяжбу с совестью практичного человека, утилизировавшей милосердие в частных интересах подхалимажа.

Теоретическая Любовь к великому Русскому языку не рождает Значительного романа, в отличие от скабрезных подробностей практической Любви.