Андрей Борисов - Хроника нижней улицы

– Варвары? О ком это вы?

– В нашем городе есть улица, называется Нижняя, на ней живут худшие представители общества. По этой улице даже днем страшно ходить, могут пристать или ограбить. Закон там никто не чтит, и каждый старается любым нечестным способом урвать кусок от нашего добытого законным путем богатства. Одним словом – варвары!

– Спасибо, что предупредили, а то, знаете ли, я, как и все ученые, такой рассеянный, ну точно забрел бы на эту ужасную улицу!

– Вы ученый? – уважительно спросила девушка.

Ведя эту светскую беседу, мы все время откровенно пожирали друг друга глазами.

– Да. Имущественное положение позволяет мне заниматься любимым делом, – ответил я, не сводя с нее взгляда.

– И чем же вы занимаетесь?

– Полярными оккультными науками.

– Полярными оккультными науками… – нараспев повторила она, наслаждаясь мудреным сочетанием слов. – Звучит загадочно и романтично.

– Вы слышали когда-нибудь о таком растении, как лапландский подорожник?

– Нет, не слышала… Но звучит так же загадочно и романтично!

– Подорожник растет в полярной тундре. Но не везде, а только в том месте, куда ступает копыто оленя. Это растение обладает магической силой.

– О, его можно прикладывать к ране?

– И не только! Например, шаманы Севера изготавливают из него оккультное зелье для контакта с духами. Достаточно принять такое зелье хотя бы раз, и…

– Хотя бы раз, и что? – тихо переспросила она. – Вы общаетесь с шаманами?

– Приходится. Мои исследования связаны с их ритуальными плясками вокруг чума. Мне удалось установить контакт с главой шаманского рода Биоваров. Хотите попробовать приготовленное ими зелье?

– Думаете опоить меня, – обиженно проговорила девушка, – чтобы потом, как эту… как менеджерку… всем шаманским офисом?

– Разве я давал вам повод так считать? Обещаю, никаких корпоративных обрядов! Тем более – я один.

– А духи?

– Духи бестелесны. Зато я открою вам тайны оккультизма. – Я наклонился, и наши губы почти соприкоснулись. – Кстати, вашей подруге такое и не снилось. Это поинтереснее инопланетян…

Воспоминание о подруге всколыхнуло девушку.

– О, она станет кусать локти от досады!

– И не только. Но это зелье – не для простых смертных. Оно создано для избранных представителей высшего общества, которые для связи с потусторонним миром принимают его на тайных вечеринках под завораживающий ритм бубна.

– Так знайте, я тоже избранная! – воскликнула девушка. – Я представительница Верхней улицы!

– И вы готовы его отведать?

– Да, я готова отведать этого зелья. И чтобы… чтобы звучал бубен, а подруга позеленела от зависти!

Особенности женской дружбы всегда удивляли меня. По выражению ее глаз я так и не определил, что ее больше возбуждает: перспектива любовного приключения с загадочным молодым человеком или возможность похвастаться своими похождениями подруге.

– Что ж, пара порций магического напитка и атрибуты Севера ждут нас в номере, – сказал я, и выдержал паузу.

– Чего вы ждете! – капризно бросила девушка. – Идемте же в номер, пока я не передумала!

– Есть небольшая проблема: в этой гостинице посетителей пускают только до семи вечера.

– Но уже семь! – На лице девушки отразилось разочарование.

– Ничего, выход есть, – загадочно прошептал я.

– Какой?

– Тоже с элементами романтики. Ваша подруга умрет от зависти.

– Говорите же!

– Сейчас завернете за угол здания. Там увидите окно. Через него подадите мне верхнюю одежду и зайдете в гостиницу через центральный вход, будто вы постоялица. Швейцар пропустит: на гостей без пальто он внимания не обращает. В крайнем случае, скажете, что выходили к машине за сигаретами.

– Грандиозно!

– Тогда идите! Жду вас в окне!

Получив норковую шубу и сумочку, я надел свою куртку, висевшую тут же, в умывальной комнате, и благополучно покинул гостиницу через окно, которое час назад гостеприимно впустило меня сюда.

Город сиял огнями рекламы, витрин и фонарей, и только Нижняя улица, куда я вскоре спустился, утопала во тьме. Улица, на которой я родился, вырос и живу варваром.

Кстати, лапландский подорожник – это птичка.

– Мне бы хотелось познакомиться с девочкой из порядочной интеллигентной семьи, – признался я как-то соседу на скамейке возле дома, болтая ногами и ковыряя в носу. – Как это здорово – провожать ее после школы домой, нести портфель и умиляться проделкам ее любимого котенка… и…

– И выдувать по очереди мыльные пузыри из одной трубочки, – передразнил меня сосед.

– И ее мама приглашала бы меня в гости и предлагала чая, – продолжил я, делая вид, что не заметил его сарказма.

– И предлагала чая из молочая, – снова передразнил меня сосед.

Судя по его пунцовому носу, он был в лучшей ораторской форме, а его реплики свидетельствовали, что он не против прочитать мне очередную лекцию о жизни.

– Нашел с кем заводить знакомства, с интеллигентами! Разве ты не знаешь, что от общения с ними пользы столько же, сколько от газеты – только если ее не читать, а жевать. Текста много, а толку ноль, одна типографская краска во рту. Потому что разговаривают интеллигенты о вещах, от которых тебе проку нет, как они это называют – о высоких материях. То есть витают в облаках и никак не стукнутся об землю. Я-то знаю, имел случай пообщаться.

– Расскажите! – подсел поближе я. – О них такие невероятные слухи ходят, что даже не верится. Например, говорят, что они едят двумя руками.

– Это правда. Трапезничая, эти чертовы интеллигенты в одной руке держат вилку, а в другой – нож.

– А хлеб – чем?

– Когда я был у них на обеде, успел заметить, что хлеб подавался на стол на тарелочке, но каким образом его едят, я, собственно, не рассмотрел – был с обеда маленько изгнан.

– Это как же?

– А это, Вова, история с элементами любви. Она – дочка профессора, а я – рожденный на Нижней улице. Как ее занесло сюда, ума не приложу. Наверное, сбилась с курса, размышляя о высоком. Ты сам знаешь, что бывает с чужаками, забредшими на нашу улицу, тем более с интеллигентами, которые не то что опознать нападавших – запомнить в лицо своих соседей по лестничной площадке годами не могут. Бедняжке порядком досталось от пацанвы, когда, словно Пегас из пепла, возник я.

– Как Феникс из пепла, – поправил я соседа.

– Почему Феникс? Она, по-моему, говорила «Пегас».

– Пегас – это конь, а Феникс – птица.

– Ишь, умный какой! Это сейчас я синий, как мороженая птица из супермаркета, а в те года был славным жеребцом и возник перед ней – ну чисто Пегас. Честно говоря, я просто мимо проходил и ради интереса решил взглянуть, как выглядят ненормальные. Ибо нормальный человек не осмелится гулять по нашей улице без пулемета. Но ее заплаканное личико и испуганный вид произвели на меня неожиданное впечатление: во мне что-то скрипнуло, лязгнуло и слегка провернулось – наверное, заржавелые шестеренки жалости, а может, совести. Я обменял ее на пачку папирос и сопроводил домой. Тут-то ее мать, услышав о столь геройском поступке, пригласила меня на обед.