Николай Захаров - Отморозки, часть 2

– Ну, ты блин блинский, как один мудак в телесериале тупой любит повторять,– уставился на него осуждающе Толян.– Не будет там ментов или пентов. Могу лично гарантию тебе дать. Достаточно?

– Нет. Слов мне недостаточно и под пули лезть я ни за какие "фифти" не согласен,– уперся Мишка, вводя в такое же состояние и Пашку, который взглянул на ситуацию иначе, т.е. с его точки зрения. Поэтому он так же промолчать не смог и влез с репликой критической:

– Прав Миха. Сейчас по новому Закону о полиции они палить станут, даже не предупредив. Имеют право и ни хрена потом им не будет за то, что нас проверяющих и имитирующих нападение на тот свет спровадили. Почитайте Закон, там много чего веселого и все для нас – экстремалов понапридумано.

– Все! Кончай базар!– хлопнул вдруг ладонью потной по столу Толян.– Никто не неволит. Без вас желающих вон табунами безработными. Просто привыкли мы уже к вашим мордам лица и хотели дать бабло по легкому срубить. Не нравится работа? Валите на все четыре стороны. Ты по вагонам коробейничать,– Толян ткнул обличающе пальцем в Мишку.– А ты в клуб Михайлова папаши, по шарам стучать,– Толян так же уничижительно ткнул пальцем и в Пашку.

– Обойдемся. Нэзамэнимых у нас нэт,– последнюю фразу Толян выдал с грузинским акцентом, явно подражая "Вождю всех времен и народов". Сталинскую эту крылатую фразу он произнес с таким апломбом, что все присутствующие не удержались от улыбок. Даже Мишка криво усмехнулся, но поднявшись со стула, произнес спокойно и твердо:

– Ты, Паш, сам решай. А я лучше в коробейниках по вагонам буду на хлеб с маслом зарабатывать, чем в гробу лежать в белых тапках. Там эти "фифти" на хрен не нужны. И поверь мне на слово, чуйка меня еще ни разу не подвела. Раз сказал, что подляна корячится, то обязательно там она и есть. Так что пока, господа наниматели. Спасибо за хлеб и соль,– Мишка повернулся и вышел.

– Вот гад,– проворчал Толян, когда дверь за ним закрылась.– Накаркал. Даже мне стремно стало. Понимаешь, Кикс…– вдруг заискивающе улыбнулся он Пашке.– Вообще-то это не моя инициатива была, а Смотрящих дядек,– Толян ткнул многозначительно в потолок.– Мы ведь не от себя тут крутимся и все бабок стоит. Сказано перетереть с котом этим и посодействовать в формате уставной деятельности. Вот я и суечусь. Встретился, перетер. Котяра эта на людей опять же сослался авторитетных. Все путем вроде как. Но вот, Миха… С ложкой дерьма в эту бочку меда… Хрясь и все завоняло. В общем уточню я кой-чего. Про пентяр этих, то, се. Но дело-то вкусное, согласись?

– А сыр?– не попался на фальшивое панибратство Пашка.

– Какой сыр?– не понял Толян.

– Который бывает бесплатным только в мышеловке?– подсказал продолжение житейской мудрости Пашка.

– Сыр бесплатный? А я про что? Уточню про сыр,– скривился недовольно Толян.– Прямо сейчас созвонюсь и с котярой, и с… В общем со всеми перетру. Придержи этого Миху пока. Не хочет мешки с бабками ворочать в мышеловке, пусть бомж-экстрим продолжает крутить. Вроде так-то он фраер правильный.

– Да нормальный он пацан,– замолвил слово за тезку и Конь.– Шлея ему сегодня под хвост, видать, вот он и кочевряжится. Поработает еще на фирму.

– Ладно,– опять хлопнул ладонью по столу Толян, ставя точку в дебатах.– Догони, Кикс, эту привереду. Скажи, что коробейничанье от него никуда не денется. До понедельника думать будем и прикидывать хрен к носу.

– Пока,– поднялся и Пашка со стула. Пожал с внутренним отвращением ладонь Босса и с удовольствием частично вытерев ее о ладонь Коня, вышел из кабинета.

Мишка, конечно же, ни куда еще не ушел. Перекуривал у входа в контору.

– Что решил?– прямо спросил он Пашку.

– Уточнять будут все до понедельника,– ответил Пашка.– Перетрут все тонкости экстрима этого. Но мне твоя позиция больше чем ихняя нравится. Да еще Толян брякнул, что криминальные паханы тут при делах. В общем муть, как ты правильно подметил.

– И что?

– Доживем до понедельника, как говорится. Послушаем, что там они придумали еще и свалим, если мути не убавится,– предложил Пашка.– Тебе просили передать, что "нэзамэнимых у нас нэт" – это не про тебя. Ты тут на хорошем счету, как исполнитель.

Тесть Собакина Льва Емельяновича – Кроликов Александр Иванович, в отличие от зятя, не комплексовал по поводу своей не совсем брутально звучащей фамилии и психоневропатологов по этому поводу не посещал.

Возможно, что наследственность тут сыграла роль положительную, в том смысле, что родился Александр Иванович в крепкой крестьянской семье, патриархальной и многодетной. Родители Александра Ивановича дали ему самое главное – крепкий иммунитет и не препятствовали в получении среднего образования в общеобразовательной поселковой школе.

Более того, отец Александра, из кожи вон лез, чтобы детям дать образование и экономя на всем, на тяге детишек к образованию не экономил. Всячески содействовал и будучи человеком работящим и скопидомным, содержа и выращивая постоянно массу живности на своем подворье, привлекая с младых ногтей домочадцев к труду, единственной уважительной причиной для отлынивания от этого для них считал приготовление домашних заданий.

Если его отпрыск сидел, склонившись над учебником, то это автоматически давало ему право на освобождение от домашней каторги. Всего отпрысков было пятеро и все они быстро сообразили, что следует делать для того чтобы уклоняться от процессов типа выгребания из свинарника навоза и усаживались дружно за учебники сразу после принятия пищи обеденной и до ужина.

Так что папаша Кроликов, так же не лишенный природной смекалки, и лишенный домашней рабочей силы, вынужден был этот процесс контролировать, врываясь неожиданно в помещения, которые отпрыскам отводились для занятий.

Врывался, выхватывал из их рук учебники и сверял читаемое с пометками в дневниках. Таким образом ему неоднократно удавалось уличать их в мошенничестве, за что тут же наступало для них /малолетних хитрецов/ наказание в виде принудительных работ на трудовом, домашнем фронте.

И никто из них при этом не роптал /папаня был в своем праве/, шел и вкалывал на этом фронте. Особенно доставалось домашним в так называемые праздничные и выходные, каникулы и прочие радостные для прочего учащегося люда дни.

Когда прочий люд с визгом катался со снежных гор в зимний период и так же радостно визжа, нырял в местной речушке в ее волны в летний период, все семейство Кроликовых в буквальном смысле ПАХАЛО. На собственном приусадебном участке, дружно повышая свое благосостояние.

Отмазка с приготовлением домашних заданий не прокатывала, не актуальной являясь в эти мрачные периоды. Подрастая, отпрыски разбегались из отчего дома кто куда, но в основном повышать свое образование /усидчивость, для этого столь необходимую, в первую очередь им папаша сумел привить волей неволей/.