Наргиза Таш - Люби меня, Стамбул!

Перед тем, как выйти, она взяла разрешение мужа, иначе, он просто бы выел ей весь мозг.

Итак, с разрешения Мустафы, мы сели в старенькую, но все ещё, на активном ходу, Мазду, и отправились по узеньким улочкам Фатиха. Выезжая, на широкую дорогу, Диля успела схватиться с наглым водителем, подрезавшим ей путь:

– Смотри, сто делает, сука… – выругалась она.

– Нерейе гидийорсун, яа! (куда едешь) – выкрикнул он ей, отчаянно жестикулируя.

– Орайа! (туда) – огрызнулась моя молодая спутница. В ответ на какие-то ругательства хама, она заткнула его смачным:

– Сусбе! Сиктыр сана… аптал… (заткнись! Придурок, за… уже)

– Вот видите, Наргиза-опа, какие они, все тут уррроды, – вставила мне раскрасневшаяся от возмущения Диля, с намеренно грассирующей «р».

– Женщину ни во что не ставят!

Диля продолжала возмущаться и что-то говорить, а я в это время поймала себя на том, что завидую тому, как она владеет турецким языком. Она его выучила за три месяца, а я не могу одолеть за два года занятий с учебником и учительницей-турчанкой.

Пока мы ехали, подпрыгивая от кочек по какой-то сумеречной улице района Фатих, Диля, вдруг выматерилась и выдохнула:

– Вот суки такие, п****ки!

– Что такое ещё случилось?

– Смотрите на них! – она показала взглядом на кучку женщин, шедших по узкому тротуару.

– Вот, из-за них (!) ко всем узбечкам такое отношение, – серьёзно сказала Диля. Они – настоящий позор нации.

Я стала разглядывать тех женщин. Они шли и смеялись во весь рот, заигрывая с прохожими. Крашенные блондинки разных возрастов, от 25 до 40. Одеты они были довольно вызывающе, или скорее, безвкусно – кофточки, облегающие их неидеальные фигуры и мини-юбки. Я поняла, что Диля имела в виду.

Женщины эти были проститутками из Узбекистана, из моей страны, этническими узбечками, что выбрали Турцию в качестве выгодной точки их локации.

Тема узбекских проституток не раз ещё подымалась вследствие моего текущего визита в Турцию. Она была актуальной среди всех слоёв миграции из Узбекистана – от трудовой, до «везунчиков», что влились в круг турецкой элиты.

– А это правда, что их очень много здесь? –спросила я свою спутницу.

– Ой, полно! Их очень много… – вздохнула она. – И главное, все думают теперь, если ты из Узбекистана, значит, шлюха…

Мне стало не по себе. Я сразу вспомнила свои рейсы транзитом через Стамбул в Ташкент, где я не раз наблюдала пассажирок от тридцати и за… , что были похожи друг на друга, как клоны. Они имели яркий макияж, крашенные рыжие волосы, и, как правило, заказывали себе вино или пиво во время полёта.

– Но, ведь многих соотечественниц заставляет идти на это отчаянное положение дома.., дети, которых нужно растить. На мужчин нет надежды. Многие из них уехали сами на заработки и пропали, заведя семьи на чужбине, бросив жён на произвол судьбы… – продолжала я мыслить вслух.

Диля закурила. Она улыбнулась.

– Опам, (сестра моя)! Вы такая смешная… Ну у меня тоже сын, и муж п****с… и что я проституткой стала что ли? Я всю жизнь работала, сначала мужу помогала в России, а потом сама начала тут…, но никогда не думала продаваться. Я даже с Мустафой отказалась спать без Никях…

– И что? Он согласился?

– Конечно! Мы с ним стали спать только после того, как прочли Никях.

Я внимательно разглядывала свою спутницу. Молодая двадцатипятилетняя женщина, многое уже хлебнувшая на своём пути. Я в её годы, была великовозрастным студентом-бездельником института искусств, кое-как училась и получала за это стипендию. И каждую субботу, как по расписанию, я упивалась в зюзю на вечеринках со студенческой богемой, где море дешёвой водки разбавлялось закуской из котлет из столовой, и трёхлитровой банкой маринованных огурцов.

Странным образом, тогда я не потеряла девственность, зато, научилась целоваться. Но ни о каких детях, самостоятельном зарабатывании денег и муже-турке, с которым соединилась по мусульманскому обычаю, я даже в самых далёких фантазиях не помышляла.

А ещё, мне стало стыдно за все эти теории учёных, типа, знатоков всех социально-культурных процессов, что находят всем фактам научное объяснение. Эти бесполые и асексуальные существа ваяют свои трактикики в уютных кабинетиках, совершенно не в теме настоящей жизни. Той жизни, что сидела сейчас, у меня перед глазами, нервно попыхивая дешёвой турецкой сигаретой.

– А знаете, что ещё, Наргизаопа! – продолжала Диля. – Вы знаете, что самые дешёвые шлюхи, это наши шлюхи? Мне это сами турки сказали… что они за копейки соглашаются, вот так… турки ноги о них вытирают… вот так…

Она горько вздохнула.

Мы подъехали к какому-то маркету, где Диля предложила мне отовариться. Честно говоря, я ожидала увидеть нечто лучшее. По сравнению с немецкими супермаркетами, этот магазин казался захудалой лавчонкой. Набрав кое-каких продуктов, а также, корм для приходящей кошечки, я направилась к выходу. Диля заболталась с продавщицей и меня опять раздавила жаба зависти от её беглого турецкого. «Я, наверное, тупая…» – думала я про себя, «… что не могу одолеть родственный язык уже столько времени…». Но потом, находила объяснение, что турецкий для меня такой же иностранный, как и другие, потому, что я, к своему стыду, очень плохо владею своим родным.

Мимоходом, я спросила Дилю, сколько примерно нужно денег, чтобы прожить здесь месяц безбедно.

– Триста долларов, – ответила она сразу.

Про себя я опять подумала, что это зависит от аппетитов каждого отдельно взятого мигранта. Для такого сибарита, как я, этого явно мало. А ещё, рента жилья, которое достигает баснословных денег в Стамбуле. Легче найти доступное жилье где-нибудь в Берлине или Нью Йорке, нежели здесь.

По дороге домой, Диля опять начала жаловаться на то, какой Мустафа скотина, как ей здесь плохо, и как она мечтает уехать.

– Слушай! – перебила я. А здесь есть нормальный алкоголь? Где купить то можно?

Её глаза засветились.

– Можно. Конечно можно! Здесь классные вина!

– Ну так давай возьмём!

– Что правда хотите взять?

– Да, хочу…

Диля обрадовалась. Она зацепилась за эту мысль.

– Как здорово! – воскликнула она, как ребёнок.

Она остановила машину возле продуктовой лавки на какой-то маленькой улочке.

– Наргиза-опа! Идёмте! Вино! – крикнула она, подмигнув мне заговорщически.

Мы взяли какой-то турецкой бормотухи за 29 лир.

– Нет, нет! Это очень хорошее вино! Сладкое!

От слова «сладкое» меня перекосило, но было уже поздно.

По возвращению в отель, я оправилась с свою комнату. А Диля со словами «Я щас приду, только без меня не начинайте!», поспешила отчитываться перед Мустафой.

Пока я готовила чашки, Диля притащила яблоки, апельсины и пару буреков.