Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке

"Завтра я обязательно приду попрощаться, – сказал я. – И поблагодарить. Для моей благодарности вам, Мастер, у меня вряд ли хватит слов, но…"

"Мне не нужна твоя благодарность, – прервал меня Мастер. – Мне нужен ты. Приходи".

И Мастер от меня отключился. Будто положил телефонную трубку.

Не скрою, отключился и я. Чуть ли не в прямом смысле слова: такая усталость вдруг на меня навалилась, такое тупое оцепенение, что мне ничего не оставалось делать, как подогнуть дрожащие задние ноги и усесться на собственный хвост. Из меня будто воздух выпустили, так я вымотался – и физически, и нервно.

А из харчевни – разные съедобные запахи, и двери открываются в обе стороны – куда толкнешь. Я такие в Германии видел. И жрать абсолютно не хочется, хотя и понимаю, что подкрепиться я просто обязан, иначе вообще протяну лапы.

Встать же на все четыре лапы и войти в харчевню начисто нету сил. Ну, не оторвать задницу от холодного асфальта – и все тут!..

В это время из-за угла харчевни прямо на меня выворачивается этакая довольно крупная грязная и лохматая Псина и с диким лаем бросается ко мне!

Однако я успеваю заметить, что бросается Псина не с большим запасом храбрости. И поэтому с места не двигаюсь. Псина припадает к земле на передние лапы в метре от меня и гавкает как ненормальный. А у меня, честно признаться, нет даже сил разогнуть задние лапы и встать в боевую стойку…

Как когда-то говорил Шура: "Об убежать – вообще не могло быть и речи…"

И вот этот мудак гавкает, я сижу сиднем и отчетливо понимаю, что, если я сейчас хоть что-нибудь не предприму, этот грязный и лохматый дурак осмелеет и может здорово меня тяпнуть…

Но от дикой усталости в голову мне ничего не приходит, и я вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, говорю этому идиоту по-нашему, по-Животному:

– Слушай, у тебя пожрать нечего? А то я совсем без сил…

Пес на мгновение балдеет от моей наглости, а потом очухивается и орет хамским приблатненно-хрипловатым голосом на весь порт:

– Ты сюда жрать пришел, Котяра вонючий?!.. Да я тебе пасть порву!!! Ты у меня счас отсюда без хвоста кувыркаться будешь!.. Это кто же тебе разрешил появиться у кормушки старика Кана?!! Я два года контролирую эту точку, а тут является какой-то задроченый Кот и…

– Ну, чего ты разгавкался? – говорю я вполне мирно, но чувствую, как у меня на загривке начинает вставать шерсть дыбом. – Я ваших порядков не знаю, я – иностранец…

– Нашел, чем хвастать! – лает этот кретин. – Ты в Америке, засранец! Здесь все иностранцы!.. Все – эмигранты! А вы едете и едете сюда к нам, сволочи!!! Вы что думаете – здесь сосиски на каждом углу валяются?!! Добро бы Собаки ехали, а то, глядите, – еще и Коты со всего мира поперли!.. Скоро продыху от вас не будет!..

Тут я вспомнил, как в Мюнхене Таня Кох как-то цитировала одного русского писателя, живущего в Германии много-много лет. Он, по словам Тани, говорил: "Нет более страшного врага для эмигранта-новичка, чем эмигрант со стажем, приехавший сюда на несколько лет раньше…"

Вспомнил я эту цитатку и чувствую – верхняя губа сама собой поднимается, уши прижимаются к затылку, в лапы вливается невесть откуда взявшаяся мощь и упругость, и тело становится легким и сжатым в комок. Ну, как обычно у меня перед генеральной дракой.

Но я все еще себя сдерживаю… Вернее, пытаюсь сдерживать и говорю этому шлемазлу подрагивающим от напряжения голосом, тщательно стараясь придать голосу спокойные модуляции:

– Ты бы уж так не надрывался, Песик. А то ведь недолго и по рылу схлопотать.

Этот дурак не врубается в то, что я говорю, принимает дрожь моего голоса за проявление испуга, смелеет и с диким криком: "Разорву падлу!.." – бросается на меня.

Ну и, естественно, тут же получает серию ударов когтями по харе – раз, два, три, четыре!..

От неожиданности и боли Пес переворачивается через голову и с воем, срывающимся в обиженный визг, отлетает в сторону.

Я уже собираюсь было войти в харчевню, в расчете на то, что уж там этот "боец" не посмеет продолжить драку. А я смогу, потеревшись о чьи-нибудь ноги, спокойненько стяжать себе чего-нибудь съестного. Но не тут-то было…

На вой этого обалдуя, откуда ни возьмись, мчится такая же беспородная, разноликая и грязная "Собачья свадьба".

Сейчас я попытаюсь объяснить, что это такое.

Так как Собаки, за очень редким исключением, в большинстве случаев – скопище кретинов, подхалимов и тупиц, не умеющих даже нормально трахнуться, то собирается компашка, примерно шестьсемь разнокалиберных Псов-Кобелей, и начинает бездарно, помногу часов бегать за ОДНОЙ грязнулей Сучкой, которая, опустив голову к земле и делая вид, что она там чего-то отыскивает, неторопливо убегает от этой унылой своры Кавалеров-Теоретиков.

Кавалеры же – от Кобелька-самосерьки, величиной с пивную бутылку, до провонявшего помойками Дворняга ростом с теленка – сутки покорно бегают за Сучкой, считая за счастье, когда кому-нибудь из них удается понюхать у нее под хвостом!

Я вообще удивляюсь – как это у них еще Щенки рождаются…

Это вместо того, чтобы прихватить эту Суку за шкирятник клыками, притиснуть, чтоб и не шелохнулась, и оттрахать за милую душу. Да так, чтобы потом она за тобой полгода бегала!

Короче, "Собачья свадьба" – зрелище жалкое и комическое. Со стороны смотреть – обхохочешься!..

Но когда на ТЕБЯ летит вот такая "Собачья свадьба", распаленная несостоявшейся сексополовухой и исконно-посконной жлобской ненавистью ко всему Котово-Кошачьему роду, а впереди всех мчится на ТЕБЯ грязная Сука с отвисшими сосками от еще недавних родов и собственной Сучьей злобой задает тон остальным своим Ухажерам-Дилетантам, – тут, извините, не до смеху. Не до хохоту.

Сами понимаете, что, когда вся эта сексуально озабоченная блохатая компашка примчалась на выручку отлупленного мною Пса, я уже сидел высоковысоко на дереве. Это же счастье, что кто-то эти деревья когда-то сюда посадил!..

Скопище Собак-дебилов обступило мое дерево, задрало свои морды вверх и, пронзая меня злобными взглядами, подняло жуткий гвалт, неся меня по всем кочкам. Причем лаяли они нормально – по-Животному, но с абсолютно разными акцентами: преобладал (как я уже потом понял…) испанский. Был и венгерский, и польский, и болгарский, и турецкий, и еще – черт знает какой!…

Воспользовавшись суматохой и полным переключением внимания всей своры с половых проблем на меня, самый маленький Кобелек-самосерька попытался втихаря совершить половой акт с коленным суставом задней левой ноги Суки. Выше он не доставал…

Но Сука повернулась, злобно щелкнула у него над башкой зубами, и кобелек немедленно задрал морду вверх и влил свой визгливый лай в общий хор. Сделал вид, что тоже очень, очень возмущен моим присутствием на дереве, в порту, вообще – в Америке!..