Симон Кармиггелт - Несколько бесполезных соображений

Моросящий дождь загнал меня с раннего утра в пивную.

Это самое заурядное заведение, но хозяин его в утренние часы подает и кофе, правда только постоянным клиентам, из тех, что хотят взбодриться и, сидя в знакомой обстановке, немного повременить с первой порцией спиртного.

Я сел у печки и спросил кофе. Еще никого нет, подумал я.

Но, как выяснилось, ошибся, так как через несколько минут из туалета появился какой-то мужчина, нетвердой походкой прошел по залу и тоже сел возле печки.

— Дайте мне еще рюмочку коньяку, — сказал он и посмотрел на стенные часы, но те уже несколько лет стоят.

— Интересно, который час? — спросил он.

— Одиннадцать, — ответил я.

— Одиннадцать… — повторил он. — А я пью уже третью рюмку. Плохой нынче день.

Он с явным отвращением пригубил рюмку, принесенную хозяином, и сделал глоток так, словно пил азотную кислоту. Было ясно, что пить по утрам он не привык. Люди, которые регулярно пьют за завтраком, выглядят совсем иначе. Это был здоровый, жизнерадостный седой человек, в элегантном, сшитом на заказ костюме; он чувствовал себя не в своей тарелке в этом маленьком кабачке, который посещала довольно-таки сомнительная публика.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил он.

— Пожалуй, подожду немного… — сказал я. — Еще только одиннадцать часов.

— Ах, для меня это, конечно, тоже слишком рано, — кивнул он. — Впрочем, я пью редко. По праздникам или когда сижу где-нибудь с хорошим другом. А так неделями не прикасаюсь к спиртному. Но сегодня…

Он страдальчески потряс седой головой. — Несуразная штука — жизнь, — сказал он и беспомощно посмотрел на меня. — Только решишь, что худо- бедно в ней разобрался, как вдруг- бац! — все снова переворачивается вверх тормашками. Мне вот шестьдесят один год. Я тридцать лет женат на милой, хорошей женщине. Она подарила мне трех мальчиков, и все трое крепко стоят на ногах. У нас шесть прелестных внуков. У меня отличное собственное дело. Живем мы в прекрасной, комфортабельной квартире на восьмом этаже. Со всеми удобствами. Чудесный вид из окна. Материальных затруднений у нас нет. На здоровье не жалуемся. Вы небось думаете, что мы счастливые люди, а? Он сделал еще глоток.

— Я всегда был энергичен и жизнерадостен и до сих пор такой, — продолжал он. — Я независим: у меня свой бизнес, состою в руководстве различных клубов и обществ. Мне это нравится. И без дела не сижу. Я, конечно, редко бываю по вечерам дома — то собрание, то еще что-нибудь, — но у моей жены есть прекрасный телевизор, она много читает и любит рукодельничать — вышивает и тому подобное. И вообще… после тридцати лет… Ведь все давным-давно обговорено, правда? Так вот и живем. И стоит ли что-нибудь менять?

Он снова тряхнул головой.

— Но жизнь чертовски странная штука. Это только кажется, будто все в ней понятно. Сегодня утром в половине девятого я, как всегда, собрался уходить. И на минуту заглянул в спальню. Жена стояла у открытого окна. Я подошел к ней, тоже посмотрел на улицу и сказал: «Огромная высота, а?» Восьмой этаж все-таки. Она кивнула: «Да. Я вот стою и думаю: один шаг- и никаких проблем». Вот так- бац! Словно обухом по голове. А мне-то всегда казалось, что она вполне довольна жизнью. Тут она вдруг рассмеялась и сказала: «Я пошутила. Иди-ка себе спокойненько в контору». Поцеловала меня в щеку и закрыла окно. Я ушел. Но не в контору, а сюда. И начал пить коньяк. Потому что я ничего не понимаю. После тридцати-то лет совместной жизни. Может быть, вы мне объясните?

— Нет, — ответил я.

Мы помолчали.

Затем он спросил:

— Выпьете со мной рюмочку?

— Не откажусь, — сказал я.

Когда на Амстелском вокзале я вошел в поезд, там было полно народу и чудовищно душно, однако после долгих поисков мне удалось найти купе, где ехало всего пять пассажиров. На шестом месте лежала шляпа, а рядом сидел старичок, который явно изнывал от жары.

— Здесь свободно? — осведомился я.

Вздохнув, старичок поднялся и переложил шляпу в багажную сетку напротив.

— Спасибо, — поблагодарил я и сел.

— Можно мне попросить вас о небольшой ответной услуге? — спросил старичок.

Ну конечно, — ответил я.

— Видите ли, в Утрехте я выхожу, — пояснил он, — и очень прошу вас, шепните мне в Утрехте: «Не забудьте шляпу». Иначе я непременно ее забуду. Потому и кладу рядом с собой. Чтобы не забыть. А сейчас, когда она лежит наверху…

— О, я с удовольствием выполню вашу просьбу, — сказал я.

— Сколько шляп я перезабывал в поездах, как дома, так и за границей, — не сосчитаешь! — продолжал старичок. — Заметьте: только шляпы. Зонтик я еще никогда нигде не оставлял. И перчатки, которые частенько забывают, я не терял ни разу. Да, только шляпы. Как-то зимой я ездил в Маастрихт. И, знаете ли, опять опростоволосился. А поскольку погода была ветреная, пришлось в Маастрихте купить новую шляпу. Так я и ее забыл в поезде, возвращаясь в Амстердам.

— Это ведь накладно и в материальном отношении, — заметил я.

— Эх, сударь, не в деньгах дело, — ответил он, — денег-то у меня хватает. Но это меня раздражает. Как бы вам лучше объяснить… Я тут подсчитал на досуге. Как вы думаете, сколько шляп я забыл? Двадцать четыре. Это же черт знает что.

Я сочувственно кивнул.

Он умолк.

Я перевел взгляд на шляпу.

…Мне было очень жарко, и это не удивительно, так как я шел по душному Риму в зимнем пальто и в огромном сомбреро, какие носят герои ковбойских фильмов. Пот ручьями струился по моему телу. Но я все же не снимал пальто, из опасения, что внезапно подует порывистый ветер, как тогда в Маастрихте. Тут ко мне подошел какой-то мужчина и насмешливо сказал:

— Что за нелепая шляпа у вас на голове.

Он произнес это по-итальянски, но я понял. И ответил ему:

— Так велел старик, который едет поездом в Утрехт. Я ему обещал.

Итальянец стал передо мной на колени.

— Простите меня, простите за то, что я это сказал! — умолял он, заливаясь слезами.

— Не надо расстраиваться, — сказал я, тоже растроган но. Но он продолжал плакать и кричать:

— Обещание старцу свято. Я негодяй!

Я положил руку на его мокрую от пота голову и проговорил:

— А вы, оказывается, неплохой человек.

Вдруг итальянец вскочил на ноги и закричал на чистом нидерландском языке:

— Кофе, свежий кофе, кофе, свежий кофе!..

От неожиданности я проснулся.

Поезд стоял в Дриберген-Зейсте, где мальчишки с восторженностью идеалистов всегда наперебой предлагают кофе. Место рядом со мной было пусто. Шляпа лежала в сетке. Двадцать пятая. Серебряный юбилей. Я негодяй подумал я. Но на мои глаза слезы не навернулись.

Недавние дожди совершенно испортили нам уикенд в уютной сельской гостинице, где мы были единственными постояльцами. Уже в субботу утром, когда я проснулся и посмотрел в окно, то сразу понял, что из запланированных прогулок решительно ничего не выйдет. После довольно настоятельных просьб по внутреннему телефону хозяин принес нам наверх завтрак, которого вполне хватило бы для полудюжины голодных тяжеловесов. Слушая неумолчное шуршание дождя, которое убедительно доказывало, что — единственным уютным местечком сегодня является кровать, мы перекусили и углубились в книги, которые читали уже раз десять. Именно потому я их и взял. Во время отпуска я не рискую.