Том Шарп - Флоузы

Но если Локхарт, выражаясь современным языком, испытывал определенные затруднения во вхождении в служебные обязанности, то семейная его жизнь продолжалась столь же прекрасно, как началась. И столь же непорочно. В ней отсутствовала не любовь — Локхарт и Джессика страстно любили друг друга, — в ней отсутствовал секс. Те анатомические различия между самцами и самками, которые открыл Локхарт, когда потрошил кроликов, как оказалось, существуют и у людей. У него были яйца, а у Джессики — нет. Но у нее были груди, причем большие, у него же их не было, точнее, были, но в каком-то зачаточном состоянии. Картина как будто нарочно еще больше запутывалась тем, что, когда они ночью лежали в постели в объятиях друг друга, у него бывала эрекция, а у Джессики нет. Он мужественно, в истинно джентльменской манере умалчивал о том, что у него бывали по ночам специфические судороги — которые на грубом жаргоне называются «яйца любовника», — и он проводил часть ночи в мучениях от боли. Они просто лежали в объятиях друг друга и целовались. Ни у него, ни у Джессики не было ни малейшего представления о том, что обычно следует дальше. Мать Джессики столь же преуспела в своей решимости отсрочить взросление дочери, как старый Флоуз — в том, чтобы его внук не унаследовал сексуальных пороков своей матери. Полученное Локхартом образование, основой которого были древнейшие классические произведения, дополняло пристрастие Джессики к самым бесплотным из исторических романов, в которых секс никогда даже не упоминался. Это жутковатое невежество заставляло их идеализировать друг друга в такой степени, что для Локхарта немыслимо было и подумать о чем-либо кроме того, чтобы молиться на Джессику. Джессика же была просто неспособна задумываться. Их брак пока фактически так и не состоялся, и, когда через шесть недель Джессика не смогла скрыть свои месячные, первым побуждением Локхарта было вызвать «скорую». Джессике, испытывавшей лишь небольшое недомогание, удалось все же удержать его.

— Это случается каждый месяц, — говорила она, одной рукой прижимая к себе салфетку, а другой не давая ему воспользоваться телефоном.

— Ничего подобного, — возражал Локхарт. — У меня никогда в жизни не шла так кровь.

— Это бывает только у девочек, а не у мальчиков.

— Все равно, я считаю, что тебе надо обратиться к врачу, — настаивал Локхарт.

— Но это происходит уже так давно.

— Тем более надо сходить к врачу. Это явно что-то хроническое.

— Ну, если ты настаиваешь, — сдалась Джессика. Локхарт настаивал. И потому как-то утром, когда он отправился отбывать свое одиночное заключение в конторе, Джессика пошла к врачу.

— Моего мужа беспокоят мои кровотечения, — изложила она свою жалобу. — Я ему говорила, что это чепуха, но он настоял, чтобы я обратилась к вам.

— Вашего мужа? — переспросил врач, за пять минут убедившись, что миссис Флоуз еще девственница. — Вы сказали «вашего мужа»?

— Да, — с гордостью произнесла Джессика. — Его зовут Локхарт. По-моему, прекрасное имя, не правда ли?

Доктор Мэннет сопоставил имя, очевидную привлекательность Джессики и вероятность того, что у мистера Флоуза, возможно, было не только наглухо замкнутое сердце [4] Игра слов: имя «Lockhart» произносится созвучно выражению «locked heart» — черствое, замкнутое, каменное сердце. , но и запертый на висячий замок пенис, если его не доводит до сексуального сумасшествия близость столь очаровательной жены. Перебрав все это в уме, он решил выступить в роли консультанта. К этому моменту ему уже пришлось лечь грудью на стол, чтобы скрывать собственную физическую реакцию.

— Скажите, миссис Флоуз, — произнес он с нажимом в голосе, продиктованным ощущением того, что у него вот-вот случится эмиссия, — разве ваш муж никогда… — Он остановился и нервно подергался в кресле. — Я хочу сказать, — продолжил он, когда конвульсии кончились, — э-э-э… позвольте мне поставить вопрос так, вы не разрешаете ему… э-э-э… прикасаться к вам?

— Почему же, — ответила Джессика, с беспокойством следившая за страданиями доктора. — Мы целуемся и обнимаем друг друга.

— Целуетесь и обнимаете, — простонал доктор Мэннет. — Только целуетесь и… э-э-э… крепко обнимаетесь? И ничего больше?

— Больше? — спросила Джессика. — А что больше? Доктор Мэннет в отчаянии смотрел на ее ангельское личико. За всю свою долгую врачебную практику он никогда не встречал женщину, которая была бы столь красива, но при этом понятия бы не имела, что брак — нечто большее, нежели только поцелуи и объятия.

— Вы больше в постели ничем не занимаетесь?

— Ну, спим, конечно, — ответила Джессика.

— О Боже, — пробормотал себе под нос доктор, — они спят. А больше вы совершенно ничего не делаете?

— Локхарт храпит, — уточнила после долгого размышления Джессика, — а больше я ничего особенного припомнить не могу.

Доктор Мэннет с трудом удержался от того, чтобы не высказаться слишком прямо.

— И никто никогда вам не объяснял, откуда берутся дети? — спросил он, пытаясь продолжать беседу на уровне детского сада, что, видимо, соответствовало представлениям миссис Флоуз.

— Их приносят аисты, — тупо ответила Джессика. — Или цапли. Я забыла, кто именно, но их приносят в клювах.

— В клювах? — захихикал доктор, теперь уже твердо уверенный, что угодил в детский сад.

— Да, завернутыми в маленький кусочек материи, — продолжала Джессика, явно не сознавая, какое впечатление производят ее слова. — Это маленькие колыбельки из ткани, и птицы несут их в своих клювах. Не может быть, чтобы вы не видели этого на картинках. Мамочки бывают так рады! А что, разве не так?

Но доктор Мэннет молчал, обхватив голову руками и уставившись на разложенные перед ним бланки рецептов: у него снова начались такие же судороги, что были чуть раньше.

— Миссис Флоуз, дорогая миссис Флоуз, — простонал он, когда кризис миновал, — оставьте, пожалуйста, ваш телефон… А еще лучше мне было бы поговорить с вашим мужем, если, конечно, вы не возражаете. Как его зовут — Локприк [5] Игра слов: «Lockprick» созвучно выражению, смысл которого — «запертый на замок пенис». ?

— Локхарт, — поправила Джессика. — Вы хотите, чтобы он к вам зашел?

Доктор Мэннет слабо кивнул. Он всегда неодобрительно относился к обществу, чересчур терпимому к слишком многому, но в этот момент он готов был признать, что у такого общества есть и свои положительные стороны.

— Попросите его зайти ко мне, хорошо? И простите, что я вас не провожаю — вы знаете, где выход.

Выйдя из кабинета, Джессика записала Локхарта на прием. Доктор Мэннет, оставшись один, лихорадочно приводил в порядок брюки и натягивал белый лабораторный халат, чтобы скрыть вызванный Джессикой беспорядок.