Алекс Сидоров - Люфтваффельники

Он был небольшого ростика, и честно говоря, немного нескладный. Военная форма на нем смешно топорщилась, причем во все стороны сразу, гимнастерка висела как на вешалке, и создавалось устойчивое впечатление, что филейная часть этого защитника Родины значительно шире его «могучих» (в теории) плеч.

Парнишка он был неплохой, очень искренний и открытый, в меру старательный и ответственный. Петрович всячески хотел показать свою значимость и усердие, он ежеминутно прилагал все свои усилия, чтобы заслужить уважение товарищей и приносить людям какую-нибудь пользу. Но стоит откровенно отметить, что при этом, Петрович был достаточно суетливый, шебутной, немного дерганый и склонный к необоснованной панике человек. Он всегда находился на некотором «перепутье» и в «творческом» поиске. Петрович постоянно терзался в сомнениях о правильности своих совершенных поступков, анализировал их, как бы заново прокручивая ситуацию, мучился в выработке более рационального и эффектного варианта своих действий в состоявшемся прошлом и что-то планировал на ближайшее будущее и т. д. и т. п.

Если Петрович как герой русских сказок, однажды вышел бы на распутье, то любая сказка там же и закончилась, именно на этом же первом распутье. Тоесть, Петрович так бы и остался стоять навечно у камня с надписями, терзаясь в сомнениях «куда пойти, куда податься» и что лучше — «коня потерять» или «женатым быть». Точнее некуда, можно даже и не проверять, поверьте на слово. Одно слово — Петрович!

Короче, между нами, Петрович немного — тоесть совсем чуть-чуть, но постоянно «подтормаживал». В результате этой его особенности, Петрович иногда (будем честными, частенько) попадал в весьма комичные ситуации, доставляя неописуемое удовольствие и массу положительных эмоций окружающим его людям. Например, реальный случай.

На главной дороге нашего военного училища росло дерево — роскошная старая липа. Росло оно достаточно оригинально, фактически посреди заасфальтированной части центральной дороги.

Очевидно, когда-то очень давно, это жизнелюбивое деревце робко пробилось сквозь маленькую трещинку в толще бездушного асфальта навстречу солнцу, навстречу жизни. Пробилось и стало жить наперекор суровой судьбе, наперекор каменному мешку, в котором угораздило ее родиться и всему жестокому и безжалостному миру в целом, с трескучими уральскими морозами, проливаемое дождями, продуваемое ветрами, сохнущее от недостатка влаги засушливым летом в плотном окружении раскаленного как сковородка асфальта. И росло оно удивительно стройным и красивым деревом с могучим стволом и густой роскошной кроной ласково шелестящих листьев.

Складывалось такое впечатление, что у наших предшественников, проходивших обучение в военном училище, искренне пораженных такой волей к жизни и тягой к свету, своевременно не поднялась рука срубить жалкую липу, которая, борясь с суровым уральским климатом, отчаянно цеплялась за жизнь.

Командование авиационного училища в лице суровых военноначальников в те стародавние времена, тоже проявило снисхождение и милосердие к трепетному росточку и дало деревцу шанс самостоятельно побороться за место под солнцем, оставив его на произвол «деревянной» судьбы и на волю равнодушного асфальта.

Всеми забытое дерево росло-росло и в конечном итоге выросло «будь здоров» — на уровень 3-го этажа казармы, учитывая, что этажи в казармах, построенных гитлеровскими гастробайтерами, были по 5-ть метров.

В результате многочисленных плановых ремонтов дороги по распоряжению начальства, вокруг ствола липы многократно закатывался асфальт в смутной надежде, что дерево все же сдастся и, смирившись с неизбежностью, самопроизвольно задохнется под бессчетными слоями гравия, битума и асфальта, что упрямая липа тихонько зачахнет, потеряет листву и, в конце концов, засохнет. И вот тогда уже его можно будет спокойно спилить, без оглядки на совесть, не взяв грех на душу и топоры в руки.

Но жизнелюбивая и гордая красавица-липа наперекор людям, уральскому климату, погодным условиям и жестокому асфальту, плотно сковавшему ее ствол, продолжала бороться за свое законное место под солнцем, за право жить, расти и вырабатывать хлорофилл. Она упрямо зеленела каждую весну, причем гораздо раньше своих соплеменниц, которые находились в более благоприятных условиях на плодородной земле ухоженных парков и газонов.

Липа, набирая мощь, ежегодно увеличивалась в объеме своего ствола и, раздвигая границы кольца асфальта, старательно отвоевывала себе жизненное пространство. Асфальт возмущался, но беспомощно вспучивался по периметру вокруг ее ствола и был вынужден сантиметр за сантиметром отступать, все же продолжая отчаянно цепляться за кору жизнелюбивого дерева.

Честно говоря, многие ребята сходятся во мнении, что эта липа всем своим примером давало нам моральные силы вынести все многочисленные тяготы и искусственно созданные лишения воинской службы, которые были неизменными спутниками повседневной жизни курсантов.

Дерево как бы подбадривало нас: «Мол, смотрите, мне гораздо хуже, чем вам, но я держусь уже много десятков лет, и вам надо держаться, не смотря на усталость, на сложности в учебе, на желание все бросить и отчислиться из училища. Более того, вы — ребятки рано или поздно выпуститесь из этого военного училища и разъедитесь, а я так и останусь здесь, стоять посреди дороги в каменном мешке. И быть может, настанет такой момент, что через пару десятков лет, вы привезете сюда в ставшее родным училище своих сыновей, которые тоже будут ходить строем по этой же самой дороге, прижимаясь немного вправо, чтобы обходить стороной мой гордый ствол. И вполне возможно, что в торжественный день получения вашим сыном первого офицерского звания, вы все вместе встанете у моего ствола в тени ласковошуршащей гостеприимной кроны для того, чтобы запечатлеть радостный момент в вашей жизни на памятной фотографии». Прошу прощения, пробило на лирику…

Итак, дерево росло на самой дороге, что создавало ряд неудобств для беспрепятственного прохождения многочисленных колонн курсантских подразделений. Приходилось немного прижиматься к правому бордюру дороги, чтобы гордое дерево оставалось по левому «борту» строя. Грузовые машины по этой дороге не ездили. Для них была предназначена так называемая «тыловая» дорога училища, которая тянулась по задворкам и выходила прямо на курсантскую столовую, оружейные склады и свинарник. А по центральной дороге ходили только монолитные строи курсантов, и очень редко проезжала генеральская черная «Волга» с начальником училища, которому по статусу было положено иметь служебный автомобиль, и было лень прогуляться пешочком от штаба до главного учебного корпуса. Места для беспрепятственного проезда «Волги» с драгоценным телом любимого начальника вполне хватало, а мы привыкли обходить нашу красавицу-липу стороной и строй курсантов уже автоматически при подходе к дереву, без какой-либо дополнительной команды со стороны офицера, самопроизвольно принимал немного вправо.