Алекс Сидоров - Люфтваффельники

Где были служащие и охрана станции, неизвестно, но мы бегали почти до самого вечера и цистерну опустошили очень основательно. Лишь только построение на вечернюю поверку остановило все расширяющийся и углубляющийся процесс организованной экспроприации божественного напитка.

На фоне активной борьбы с пьянством и алкоголизмом развернутой повсеместно во всей стране, согласно последним мудрым и своевременным постановлениям партии и правительства, все курсанты в училище ВВС, за исключением первого курса и отцов-командиров, были весьма в приподнятом настроении. Жизнь казалась прекрасной, ибо внутри каждого из нас (кроме, как уже отмечено ранее, курсантов первого курса, им еще рано, офицеры — не счет, та еще пьянь), плескался волшебный напиток под названием «Агдам».

Никто из офицеров нас не поймал, более того, даже не заподозрил. Сержанты не отставали от личного состава и приняли самое активное участие в процессе перекачки «Агдама» из цистерны в более мелкие, но многочисленные емкости. Комсомольские вожди и сексоты молчали в тряпочку. Сдать народ в особый отдел или командованию училища, никто из этой «благородной» братии не рискнул. Ибо, случилось бы страшное. Заполучить единовременно в районе 2000 персональных врагов — это не шутка. Здоровье, а так же целостность и наличие зубов, дороже распределения и дальнейшей карьеры.

Народ в казармах особенно не наглел, но и не терял времени даром. Время от времени, ребята снимали свои тяжелые фляги с пояса и делали из них пару добрых глотков. Гармония и эйфория поселились в казармах, в учебных классах и в спальных помещениях. А запах?! Эдем! Ароматный рай! Нирвана!

Но, на утро следующего дня наступило похмелье. Не в смысле головной боли и тошноты. Нет, гораздо хуже. В училище приехал начальник железнодорожной сортировочной станции. Вернее, не приехал, а пришел ножками. Пришел по тропе, утрамбованной до прочности асфальта, сапогами не одной сотни курсантов, которые сделали далеко не по одному плодотворному рейсу.

Очевидно, в понедельник утром, на станции все же обнаружили почти опустошенную цистерну, следы от которой привели непосредственно к забору училища ВВС.

Весь личный состав училища экстренным порядком построили на плацу. На трибуну, облицованную красивым белым мрамором, взгромоздился наш генерал в красивом мундире с золотыми погонами и начальник ж.д. станции в пиджаке и галстуке. Честно сказать, гражданский чиновник как-то слабенько смотрелся на фоне грозного генерала, как-то терялся. Не та стать, осанка, взгляд, формат и прочая харизма. «Пижмак жамжевый» одним словом. Но угроза нашему благополучию исходила именно от него.

Подключили микрофоны, подали электропитание на усилители и динамики. Мгновение, пауза, глубокий вдох и … началось порево!!! Не просто порево, а образцово-показательное массовое изнасилование в самой дикой извращенной форме с элементами циничного садизма. Таких слов от нашего старика, мы не слышали очень давненько. Его мощный и низкий от природы голос, усиленный хорошей стереосистемой, напоминал непрерывные раскаты грома. Генерал выражался так смачно, что хоть святых выноси!

У курсантов первого курса сразу подкосились колени и были отмечены случаи массового недержания мочевого пузыря и даже — обмороков. Начальник ж.д. станции густо покраснел и напоминал вареного рака. Было заметно, что таких слов в его лексиконе до сегодняшнего дня еще не было. Неуч! Бестолочь! Посредственность! Ну что же, учиться никогда не поздно. Запоминай, а лучше записывай. Заведи конспектик и учи на досуге. Такое, редко где услышишь.

Генерал ненадолго прервался и жестом подозвал к себе комбата первокурсников. Пока полковник трусцой бежал от строя к трибуне, генерал взял паузу, чтобы отдышаться, но над плацем училища продолжало носиться эхо отборных проклятий. Аккустическая система была очень хорошей, дорогой и мощной.

Начальник училища прикрыл рукой микрофоны и что-то коротко приказал подбежавшему полковнику. Тот вскинул руку, проорал: «Есть!» и так же трусцой побежал обратно.

Первый курс, сразу же, отвели на занятия, по причине их однозначной невиновности, основанной на поголовном искреннем удивлении и паническом испуге, переходящим в ужас и потерю контроля над организмом и рассудком. Потерявших сознание курсачей-«минусов» оттащили волоком в медсанчасть, обмочившихся — отправили по казармам, переодеваться. Пощадили так сказать их еще неокрепшую детскую психику от тяжелых и необратимых последствий.

На плацу остались невозмутимые и опытные рецидивисты — курсанты старших курсов. В результате селекции и последующего искусственного отбора, круг подозреваемых существенно сузился почти на 1000 человек. Но в целом, ситуацию это не меняло. На нас, слова начальника училища уже не действовали. Иммунитет, знаете ли. Пой птичка, пой, только не очень громко, а то головка немного бо-бо.

Последующая полуторачасовая горячая и эмоциональная речь начальника училища, временами переходящая в визгливый и нечленораздельный словопоток, больно била по ушам и долбила мозг.

Наш старик призывал к добровольной сдаче незаконных запасов какого-то разворованного «Агдама», о котором никто из нас не имел ни малейшего понятия. Мы невинно закатывали глазки и удивленно пожимали плечами.

Первое предложение об амнистии результатов не принесло. Поехали дальше. Нас запугивали и уговаривали. Потом опять запугивали, давили на совесть, жалость и еще на какие-то совсем незнакомые или мало знакомые нам чувства. Смутные воспоминания что-то навеивали, но не более того.

Нет, а чего он хотел?! За годы, проведенные в училище, из нас вытравили много чего человеческого, создавая идеальную военную машину, не обремененную сентиментальностью, страхом и прочими бесполезными, на взгляд отцов-командиров, качествами. Что хотели, то и получите, господа офицеры! Пугайте лучше ежиков в лесу, своей голой розовой, а может, волосатой (у кого как) попой (мягкий вариант)! А нас, ничем, не проймешь.

Агдам?! Какой Адам? У нас в роте, Адамов нет! И Адамовых тоже нет! Не знаю, не видел, не участвовал. В первый раз слышу. Агдам? Ни разу не пробовал. Вино?! Да вы что?! Надо же?! Не знал, не знал, надо будет запомнить. Никак нет. Как Вы могли подумать?! В стране борьба с пьянством и алкоголизмом. Перестройка. Ускорение. Горбачев. Вот.

Учебные занятия отменили окончательно. Прошел еще час. На плацу, в гробовой тишине, стоял монолитный строй, без малейшего поползновения откликнуться на вторую амнистию, объявленную генералом, в случае искреннего чистосердечного признания и раскаяния. После еще двух часового ожидания и 183-го «последнего предупреждения», генерал выдохся окончательно. Начальник потерял последнюю надежду достучаться до иллюзорных остатков нашей совести и в училище начались массовые повальные обыски.