Семен Нариньяни - Рядом с нами

"Гитлер вошел в Прагу поздним вечером 15 марта 1939 года и провел ночь в знаменитой крепости Градочаны. На другой день он уехал, захватив с собой множество драгоценных гобеленов".

А вот что мы узнаем из письма Розенберга Борману:

"В процессе этих конфискаций мы, конечно, также нашли другие произведения искусства. Среди них есть ценные произведения и, чтобы их не разбить, начальник верховного командования вооруженных сил по моей просьбе и согласно приказу фюрера распорядился, чтобы на эти произведения искусства мною был составлен каталог и чтобы они были сохранены для фюрера".

В погоне за музейными ценностями между именитыми фашистскими «коллекционерами» часто возникали настоящие драки. Так, например, из одного письма Геринга суд узнает о той междоусобице, которая возникла между рейхсмаршалом и имперским министром иностранных дел. Риббентроп решил заполучить несколько конфискованных картин, которые присмотрел для себя Геринг. По всей видимости, ссора между министрами не обошлась без взаимных оскорблений, и для того, чтобы реабилитировать себя, Геринг взялся за перо. Он писал: "…для того, чтобы не создавалось ложное представление о вещах, на которые я претендовал и которые я частично купил, а частично желал бы приобрести, я хочу сообщить следующее:

1. Я владею уже теперь в результате покупки, подарков, завещания и обмена крупнейшей коллекцией, если не в Европе, то по крайней мере в Германии.

2. Очень обширной и ценной коллекцией голландцев семнадцатого столетия.

3. Сравнительно небольшой, но очень хорошей коллекцией французов восемнадцатого столетия и, наконец, коллекцией итальянских мастеров".

До сих пор мы знали один немецкий синоним к слову украсть — организовать. Теперь появился второй синоним — коллекционировать.

Коллекционировали Гитлер, Геринг, Гиммлер, Розенберг, Риббентроп. Их примеру следовали и другие. Так, например, генерал-губернатор оккупированной Польши Франк вывез к себе в имение картины и фарфор из нескольких музеев Варшавы и Кракова. Генерал кавалерии Макензен присвоил из ростовского музея изобразительных искусств картины Рубенса, Мурильо, Иорданса, Репина, Крамского, Коровина, Айвазовского. Картины из музеев Киева и Харькова вывез рейхскомиссар Украины и разместил их в своих родовых имениях в Восточной Пруссии.

Трудно не только подсчитать, но и просто рассказать о том непоправимом ущербе, который нанесли гитлеровские преступники произведениям искусства и памятникам культуры и старины нашей страны. И правильно сделал советский обвинитель, представив Трибуналу документальный фильм. Беспристрастный глаз кинообъектива ярче, чем сотни письменных доказательств, уличает главарей немецкого фашизма в преступлениях. Фильм показывает не только развалины, он демонстрирует и то, что было на месте этих развалин до прихода гитлеровцев.

На экране окрестности Ленинграда. Чудесный пейзаж Петергофа. Большой дворец. Залы, одна роскошнее другой. На стенах изумительная роспись, фрески. Кинообъектив скользит по внешнему фасаду дворца, и вот перед нами знаменитые петергофские фонтаны. Тысячи струй создают сказочную картину. Солнечные лучи играют и переливаются в водяных брызгах. Роскошный парк, цветники. В центре бронзовая фигура Самсона — композиционный венец всего ансамбля. И вот на экране все меняется. На месте Самсона — котлован. Бронзовую фигуру гитлеровцы распилили и вывезли в Германию. Разрушена вся сложная система, питавшая фонтаны. Через каждые два метра взорваны водопроводные трубы.

Развалины большого дворца сменяются развалинами дворца Марли. В павильоне Монплезир, где жил Петр Великий, немцы устроили солдатскую пивнушку. При отступлении они разрушили Монплезир. Позорная вывеска пивной осталась висеть у разбитого входа.

Город Пушкин. Величественная панорама дворцов и музеев. Два столетия лучшие зодчие, художники и скульпторы создавали здесь шедевры архитектуры и искусства. Объектив бежит по трехсотметровой анфиладе парадных зал. Зеркальный зал, поражавший каждого, кто бывал в Екатерининском дворце великолепием своего убранства. И вот снова развалины. Здесь побывали гитлеровцы. Точно такая же картина в Павловске. Кинооператор успел заснять 24 января 1944 года, в день освобождения этого города, горящие останки изумительного творения Камерона.

На экране Ясная Поляна. Кадры засняты в 1908 году. Мы видим Льва Толстого. Вот комната, где он написал "Войну и мир", библиотека писателя, столовая. Вот село Михайловское, домик Чайковского в Клину. И снова меняются кадры, и снова на экране чудовищные следы пребывания гитлеровских варваров.

Киево-Печерская лавра. Многовековой памятник славянской и византийской культуры. И опять камни, и опять пепел.

И так всюду, где побывали гитлеровцы. В Новгороде, Смоленске, Дорогобуже, Волоколамске, Верее…

На экран смотрят не только судьи, но и подсудимые. Преступники узнают свою преступную работу по почерку. Геринг и Кейтель, Розенберг и Риббентроп, Франк и Йодль — они, конечно, не ожидали, что против их злодеяний будут свидетельствовать не только современники, но и лучшие люди прошлого. Гитлеровцы хотели украсть у человечества творения наших гениальных предков, растоптать нашу культуру. Тем больше их вина, тем суровее будет кара.

Человек рождается для того, чтобы жить. Колыбельная песня — это только первый аккорд грандиозной симфонии, имя которой — жизнь.

Для нее, жизни, собственно, и придумана наша планета. Для жизни текут реки, поют птицы, благоухают розы. Природа дала человеку глаза, чтобы он мог видеть, как красив и многообразен мир, ноги, чтобы он мог ходить по своим владениям, сердце, чтобы любить и радоваться счастью быть любимым, и память, чтобы человек никогда не забывал о свободе.

Я говорю о свободе, потому что это слово больше всего ненавидели гитлеровцы. Они расстреливали и жгли отцов и матерей, чтобы сделать их детей своими рабами.

Два года назад Альфред Розенберг выступал на каком-то совещании в Берлине. Он сказал:

"Я хочу обсудить вопрос, который вообще не следует опубликовывать официально, но который мы должны поставить сами, чтобы уберечь себя. В «Валленштейне» Шиллера есть знаменитая фраза: "Существуют только господа и рабы".

Господин — это, конечно, немец, раб — все остальные. Так комментировал Шиллера «философ» национал-социализма. Страшно. Но рейхслейтер Розенберг зря глумился над памятью поэта. Автору "Памятки немецкого рабовладельца" не удастся сделать автора «Валленштейна» соучастником своих преступлений. Шиллер здесь ни при чем. Международный Военный Трибунал рассматривает линию поведения имперского правительства по отношению к иностранным рабочим. Эта линия ярко определена в циркулярном творчестве Гитлера, Геринга, Розенберга, Кейтеля и Заукеля. Советское обвинение предъявило суду целую папку таких документов. Здесь не только циркуляры, здесь приказы, распоряжения, памятки, уголовные предписания, правила внутреннего распорядка. Читаешь эти документы, и перед тобой встает не Германия, а огромный невольничий рынок.